Басевич Аида Иссахаровна

И.Б. Корнева "Светлой памяти Аиды Иссахаровны Басевич, внучки семьи Магидсон, основателей фанинского стекольного завода".
________________________________________

Блаженны изгнанные за правду, потому что их есть Царство Небесное.
Неисповедимыми путями судьба одного из потомков в третьем поколении знаменитой в Рославле семьи Магидсон переплелась с судьбой нашей матери Александры Владимировны Квачевской.
11 ноября 1992 г. в дневнике матери появляется неожиданная запись:

«Просто какое-то чудо! Получила письмо от Аиды Басевич, я была уверена, что ее давно нет в живых, ведь мы не встречались шестьдесят семь лет! А получилось вот что: на встрече в нашем Питерском Институте Истории Искусств было зачитано письмо Аиды (она сама не могла придти в связи с болезнью), в котором рассказывалось о моем выступлении на студенческом собрании в октябре 1924 г. и последующем аресте. В этом же письме Аида выразила сомнение в том, что я уцелела. Ноника Бианки (дочь писателя Виталия Бианки, старинного друга нашей матери - И.К.), присутствующая на этой встрече встала и громко сказала: "Александра Владимировна Квачевская жива! Передайте, пожалуйста, Аиде Иссахаровне ее ад-рес."». (В институте истории искусств наша мать Квачевская А.В. и внучка Якова Марковича и Фанни Ефимовны Магидсон Аида Иссахаровна Басевич учились одновременно, но только на разных курсах).

- Шурочка, дорогая! - так начинает свое первое письмо Аида Басевич, — Я — Аида, девочка в зеленой шапочке, та, которая вскоре после вашего ареста последовала по вашему пути лагерей, ссылок, высылок, тюрем, поселений. Киргизия, Оренбург, Орск, Минусинск, Устъ-лаг и другие бесконечные лаги / Мой крестный путь, начавшийся в 1925 г. был завершен только в 1957 г.!
Наша мать была арестована в октябре 1924 г. «за участие в работе нелегального анархического студенческого кружка и активную агитацию в институте». (По этому же делу позже была арестована и Аида Иссахаровна). Между тем, ни Аида Басевич, ни мать никогда не были анархистами, а вот несогласными с малейшей несправедливостью, не желавшими тупого подчинения насилию — несомненно.

Аида Иссахаровна Басевич родилась в Петербурге в 1905 г. в семье старшей дочери четы Магидсон Берты и петербургского архитектора Иссахара Басевич.
Ее единственный брат умер от голода и истощения в шестнадцати-летнем возрасте...
Из письма: «Как ты попала в Рославлъ, ведь это мой родной город?! В Петербурге в 1919 г. был голод. После смерти брата я осталась у родителей одна; у меня начался туберкулез и мама отвезла меня к себе на родину в Рославлъ, где она прожила всю жизнь до замужества и переезда к мужу в Петербург в 1901 г. В Рославле близко от Бурцевой горы стояла церковь, а мы жили напротив церкви, на площади в двухэтажном доме моего деда. У деда было одиннадцать детей, так что дом требовался немалый. Внизу была контора деда, а наверху, как в муравейнике, жили мы. Я спала в коридоре на сундуке. В то время почти все дяди и тети были женаты и у большинства были дети — получался неплохой колхоз. Там прожили мы 1920, 1921 и 1922 годы. Папа работал инженером в рабоче-крестьянской инспекции - знаменитый Рабкрин, и еще он был выбран куда-то. Я посещала частные уроки. И хотя в 1923 г. мы вернулись в Питер, Рославлъ для меня остался близким городом. Да, в Рославле в 1915 г. умерла моя бабушка Фанни Ефимовна Магидсон (урожденная Цетлин). Она была похоронена на старом еврейском кладбище».

Мне, пишущей эти строки, посчастливилось познакомиться и пообщаться с удивительным и интереснейшим человеком - Аидой Басевич. (Как раз была в гостях у сына в Питере, из Рославля позвонила сестра и сообщила о полученном письме от Аиды Басевич, а также ее телефон и домашний адрес).
Дверь открыла белоснежная старушка, лучащаяся добротой и приветливостью (она знала о моем приходе). Глаза светятся умом. Энергия, темперамент — это уже, наверное, с юных лет! Во время моего визита звонок звонил не переставая. К ней приходили один за другим уцелевшие солагерники, их дети, друзья, да и просто незнакомые люди... В восемьдесят семь лет ее еще хватало на всех!

1924 год! Учеба в Российском институте истории искусств. Юная Аида в связи с тяжелым материальным положением одновременно подрабатывала в артели «Мягкие игрушки».
«Мое амплуа было вышивание мордочки, пришивка бусинок - глазок, ушей и хвостов серым зайчикам. Меня в институте даже дразнили "заячий хвостик"».

Памятное собрание студентов в октябре 1924 г. Студенты, среди которых принимала активное участие наша мать А.В. Квачевская, требовали выбрать Оргкомитет института путем поименного голосования. Об этом событии вспоминает Аида Басевич:
«В этот памятный день на заседании дружной командой студентов, не давшей придушить свою волю, отстоявшей поименное голосование (вопреки предложенному списку) был выбран Оргкомитет. Против воли властелинов, стучавших кулаком по красному сукну и требовавших выборов только их кандидатов - коммунистов по списку, мы выбрали вас, трех беспартийных: тебя, Винтика и Юру Криницкого». (Юрий Криницкий и Вениамин Раков (Винтик) - студенты, арестованные в октябре 1928г. вместе с нашей матерью)».
«А на следующий день, ~ продолжает Аида Басевич, - вас арестовали. Дни и ночи мы готовили вам передачи, лихорадочно собирали вещи, деньги. Удар не сломил, а ободрил нас».

Через несколько дней после отправления нашей матери по этапу, Аида Иссахаровна была задержана вместе с друзьями органами ГПУ. Из письма:
«По всему Питеру было начато вроде облавы. Нас свозили (после тщательного обыска в доме) на Шпалерную, прихватили и двух моих двоюродных братьев, живших в нашей семье - студентов политех-нического института, ни в коей мере не причастных к нашей компании. Везли нас в открытой легковой машине, а на Шпалерной нас встретила шумная, гудящая толпа. Все подходили и подходили машины с арестованными. В эту ночь по всему Питеру было очень много арестовано людей: рабочие разных заводов и предприятий, служащие всевозможных учреждений, студенты. Было осуждено по делу анархистов тридцать восемь человек, двое из нашего института. Мы с Лидой (Лида - дочь писателя Корнея Чуковского, подруга Аиды Басевич, также была арестована по делу анархистов, как и Аида в фев-рале 1925 г. — И.К.) и наши друзья - студенты, побывавшие в ДПЗ (доме предварительного заключения) и отпущенные после допроса, на следующий день распевали песенку :

Все непрочно в этом мире,
Мы окажемся опять
На Гороховой четыре,
На Шпалерной двадцать пять.

(На Гороховой и Шпалерной находились дома предварительного заключения - ДПЗ).
Песня оказалась пророческой. Уже в феврале 1925 г. я снова очутилась на Шпалерной, но уже арестованной и приговоренной».

Три года ссылки в Киркрай (Киргизия) в глухомань, где для женщин почти не было работы, переросли в пятилетнюю ссылку. Невозможно было примириться с мыслью о полном бесправии ссыльных, с тем, что человека можно швырять, как вещь!
Еженедельно требовалось отмечаться в милиции. Немного счастья доставило замужество: в 1930 г. родилась первая дочь. Рождение дочери принесло временное освобождение - Аида Басевич вернулась в Ленинград, мужа, конечно, не освободили. Целых полтора года Аиде Иссахаровне не давали ленинградского паспорта: выселяли из собственной квартиры (было много желающих ее занять), судили, выбрасывали вещи.

В конце концов прокуратура настояла на выдаче необходимых документов; Аида Басевич устроилась на работу. Но это было лишь временное затишье...
В 1937 г. Аиду Иссахаровну, уже успевшую родить вторую дочь, вновь вызывают в ГПУ и предписывают в течение десяти дней покинуть Ленинград, правда, предоставив возможность выбрать место ссылки. Таким местом становится для нее город Калуга. (Бедное поколение, живущее в эпоху, когда человеческая жизнь висела на кончике хозяйского уса!).

Какое-то время в Калуге была опять без работы, временно устроилась домработницей. Где-то в 1938 г. появилась постоянная работа, чуть улучшился быт, удалось привезти дочерей.

Роковой 1941 год. Война. И вновь неожиданный арест. Из письма Аиды Басевич:
«Четверо суток держали на ногах, не давали пить и есть, требовали, чтобы я "стукнула", подписала донос на одного знакомого. Я была полумертвая, но бумагу не подписала».
Омерзителен был тот факт, что свидетелями обвинения на заседании сессии Военного трибунала, который вновь осудил ее, выступили друзья - ссыльные.
«Бумагу не подписала!». Этим поступком Аида Иссахаровна обрекла себя в очередной раз на новый неопределенный срок и на лагерь, о котором она вспоминает как о «лагере-мясорубке», откуда живым мало кто возвращался.
Спустя десять месяцев, «при последнем издыхании меня перевели в лагерь под Ульяновском (название она забыла - И.К.), который, по сравнению с предыдущим, показался мне раем».

Дети (две дочери) попали в спецприемник для детей заключенных. Условия были страшные: голод, издевательства, вдобавок еще шла война, и они до эвакуации дважды попадали под обстрел. Обе девочки вышли из детприемника глубокими инвалидами. Они не простили матери этого страшного спецдетприемника. Из письма А. Басевич:
«Они не. смогли мне простить, что я не подумала о них, не смогли понять, почему я не подписала проклятый донос, а отправила их в этот ад».

В,этом новом лагере, в «раю» она в третий раз вышла замуж и в 1944г родила сына. (Кстати, Аида Иссахаровна трижды выходила замуж - в ссылках, в лагере. Все три мужа погибли в ссылочно-тюремно-лагерных кошмарах).
Сына пришлось поместить в лагерные ясли. Из письма:
«Маленькие, беспомощные мученики лежали голодные, мокрые, охрипшие от бесконечного крика. Матерей впускали на очень недолгое время. Многие дети умирали. Мой выжил, но заболел туберкулезом в открытой форме (неизлечимой)».

В 1948 г. Аида Басевич попала под амнистию, которая давала освобождение матерям, имеющим маленьких детей. Но освобождение в первое время не принесло радости - на эту хрупкую женщину обрушились очередные беды и страдания. Все близкие либо умерли, либо были расстреляны. Старшая дочь окончательно отказалась от матери, уже начала работать, а младшая еще находилась в детском доме в городе Копейске. Аида Иссахаровна с маленьким ребенком поехала в Копейск, чтобы быть поближе хоть к младшей дочери. Одна, без денег, без работы, без жилья, скиталась по деревням, ночевала в сараях, в стогах сена, иногда добрые люди пускали в дом, давали еду. В конце концов, ей удалось устроиться работать на шахту, снять угол...

Судьба сжалилась над этой женщиной уже после смерти Сталина, ей помогли устроиться на лучшую работу, получить отдельную комнату.

Аида Басевич была реабилитирована в 1957 г. (вторично в 1990 г.), переехала в свой любимый Ленинград, получила хорошую квартиру (на сей раз государство позаботилось). Работала до конца жизни: уже, будучи глубоким пенсионером, инвалидом второй группы (по зрению) она занималась сборкой электродеталей и даже утверждала, что работа нетрудная. Работу ей привозили на дом. Жила вдвоем с сыном, который из-за болезни никогда и нигде не учился, но подрабатывал в различных местах слесарем. Сын был глубоко привязан к матери и оставался с нею до ее смерти...

Жизненный путь одной из внучек семьи Магидсон потрясает своей беспощадностью, вызывает глубочайшее уважение к силе человеческого духа.
«Мне неоднократно приходилось, - пишет Аида Иссахаровна, - за мою непримиримость сидеть в карцерах и вообще бывать и потяжелее наказанной, но я не могла поступать иначе».

И даже теперь, тринадцать лет спустя после нашей встречи (Аида Иссахаровна Басевич скончалась в 1995 г. - Царство ей Небесное!), когда остались лишь воспоминания, ее голос, записанный мной на пленку и несколько писем, адресованных нашей матери, когда ушла в мир иной наша мать, «"последняя из могикан" по делу анархистов» («Звезда», 1999 г., №9), я не перестаю задавать себе бесконечный вопрос: — За что?».
Да воздастся им, ушедшим за облака к незримому свету звезд памятью и покоем!

Марианна Гусева