25 ноября 1932 года в городке Тавда (полддня на поезде от Екатеринбурга) Тобольской губернии состоялся показательным суд над людьми, которых обвинили в убийстве коммунистического героя Павла Морозова. Следователь даже не осмотрел места убийства. Адвокат защищать обвиняемых отказался. В клуб, где проходил суд, собрали тысячу человек, провели митинг школьников, которые держали плакаты с призывом расстрелять обвиняемых. 29 ноября обвиняемых приговорили к расстрелу, тут же вывели из клуба к заранее вырытой яме, приказали снять одежду (она была вполне хорошей) и расстреляли. Старшим из расстрелянных был 81-летний Сергей Сергеевич Морозов, дед убитого. Когда-то он был надзирателем в тюрьме, но влюбился в заключенную, воровку, и, когда она освободилась, на ней женился. А вот его сын Трофим женился на односельчанке Татьяне Байдаковой. Вместе со старшим Морозовым расстреляли его жену Ксению, племянника и сына.
Морозовы (и Байдакова) были белорусами, в начале двадцатого века они вместе с другими бедняками отправились в Сибирь: правительство поощряло освоение тайги (и заодно уменьшало число коренных жителей в Белоруссии). Крестьян перевозили по дешевому тарифу, давали каждому мужчине 150 рублей пособия, весной снабжали семенами. Деревня, куда в 1910 году приехали Морозовы, была создана белорусами в 1906 году и названа Герасимовкой по имени старшего из крестьян. Это самый центр России, географически – Западная Сибирь, а в быту обычно этот регион называют Северным Уралом. Места столь глухие, что с 1929 года большевики ссылали сюда крестьян, которых сочли кулаками. Крестьяне Герасимовки тоже не торопились организовывать колхоз, надеясь, что власти не станут давить на тех, кто и так живет в каторжных условиях. Трофима Морозова избрали председателем сельсовета: умный и осторожный крестьянин старался защищать односельчан от поборов властей, а когда чувствовал, что давление слишком велико, заботился, чтобы власть получила зерно, за которым она охотилась. Создавать колхоз Морозов не хотел. Что было необычно: ушел от жены к другой женщине. В деревне к его первой жене относились недоброжелательно, считая неряхой и скверной хозяйкой.
Весной 1932 года Трофима Морозова арестовали. Его обвинили в том, что он помогал ссыльным крестьянам бежать, выдавая им справки, заменявшие введенные как раз в 1932 году паспорта. Доказательств вины Морозова не было, и главным свидетелем оказался сын Морозова подросток Павел. Позднее крестьяне говорили, что его подговорила мать.
4 сентября 1932 года в лесу нашли тела убитых сыновей Трофима Морозова, Павла и Федора. Следствие с самого начала сосредоточилось на том, чтобы изобразить это преступление «политическим», местью «кулаков».
Родственников Павла судили (и приговорили) по восьмой части 58 статьи: «Совершение террористических актов, направленных против представителей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских организаций». Никого не смущало, что Павел Морозов не был ни представителем власти, ни «деятелем». Вопреки позднейшим утверждениям пропаганды, он не был и пионером. Мать его в Герасимовке прозвали «вшивой комиссаршей». Она получила от властей дом в Крыму, тут и умерла. Следователь даже не осмотрел места убийства, вина казненных доказана не была, адвокат отказался их защищать во время процесса, настоящих убийц не искали. Крестьяне Герасимовки и других деревень, испуганные расправой с Морозовыми, стали вступать в колхоз активнее.
Сталин сперва одобрил и широкую пропаганду истории Павла Морозова, и сооружение памятника Морозову – у Алекснадровского сада, при входе на Красную площадь. Но поставили памятник лишь в 1948 году и на окраине – в Нововаганьковском переулке, который переименовали в переулок Павлика Морозова.
Что было главным в пропаганде, связанной с Павлом Морозовым? Доносительство, абсолютное доносительство – донос сына на отца? Нет, уже с с середины 1930-х годов на этом избегали делать акцент, хотя именно образ сына-доносчика вызывал наибольшее возмущение у нормальных людей. Пропаганда подчеркивала невинность Морозова-сына – его праведность с коммунистической точки зрения. В сочетании с его юным возрастом это напоминало миф о таких почитавшихся на Руси невинных подростках-святых как Борис и Глеб, Артемий Веркольский, Василий Мангазейский. Сыноубийство? Нет, хотя примечательно, что в пропаганде постоянно всплывал этот мотив. Убийство Морозова было приписано деду и дяде, но в архаических культурах дед и дядя традиционно замещает отца в качестве воспитателя. Однако, в мифе о сыноубийстве симпатии всегда – на стороне отца, сын рассматривается в лучшем случае как праведная жертва, подкрепляющая святость отца. Нет, в случае с Морозовым главное – это классический миф отцеубийства. Не все знали, что Морозов-отец был расстрелян, это не афишировалось, но все прекрасно знали, что, помогая отправить отца в концлагерь, сын помогал его убить. Это же возвеличение отцеубийства лежало в мифе о расстреле царя-батюшки.
Здесь оказалось и слабое место мифа. И если с точки зрения диссидентов Сталин поощрял миф о Морозове, потому что хотел заместить отца для всех людей, то с точки зрения культуролога важнее то, что Сталин с 1938 года резко затормозил развитие культа Морозова. Он уже занял место абсолютного отца и потому менее всего был заинтересован в воспевании отцеубийцы. Но это не помогло. Порождение Сталина – Берия – может быть, и не убивал его. Но то, что доклад Хрущева на двадцатом съезде был типичным символическим отцеубийством – несомненно. Это был шок, но это был шок, оправдывавший воцарение Хрущева. И с тех пор уже всякий новый правитель России совершал подобное же отцеубийство. Брежнев заклал Хрущева, Горбачев заклал Брежнева, Ельцин – Горбачева. Даже Путин, которого Ельцин родил в максимально возможном в политике смысле, и тот не преминул втоптать своего предшественника в грязь – то есть, в сырую землю, в могилу.
Архаизация психики в тоталитарных режимах ведет к тому, что на первое место выходит мышление мифами. Ален Безансон полагал, что в этом отношении немецкий и российский тоталитаризмы различались: Гитлер ориентировался на образы Завета Ветхого, Сталин – Нового. Немецкий тоталитаризм делал акцент на сыноубийстве: уничтожении «недочеловеков», созданий незрелых, дефектных. Русский тоталитаризм акцентировал отцеубийство: уничтожение традиции, предыдущего поколения, сильных.
Ниже названы 53 основных участника событий, связанных с именем Павлика Морозова. Двадцать одного из них потом арестовали по политическим доносам и одного - за изнасилование несовершеннолетней девочки. Девятнадцать человек были убиты, трое, по-видимому, отравлены, семеро спились, трое сошли с ума. Судьба двоих (чекиста Быкова и журналиста Антонова) неизвестна.
В литературе, материалах следствия и суда содержится большое количество ошибок. Дядя Павлика Арсений Кулуканов называется Куканов, Кудуканов, Кодуканов, Колкуканов и, видимо, от слова «кулак» - Кулаканов. Сосед Дмитрий Шатраков именуется Шитраковым, Шипраковым, Шартиковым и Шатроновым. Два родных брата Дмитрий и Ефим Шатраковы встречаются с разными фамилиями, но с одним именем: Ефим Шитраков и Ефим Широков. Силин назван Симиным. Данила Морозов совмещен с Арсением Кулукановым в одно лицо - Данилу Кулуканова, который злостно уклонялся от выполнения хлебозаготовок. По документам Данила проходит также как Данил и Даниил, а Ксения Морозова как Аксинтья и Аксенья. Учительница Зоя Кабина превращена в мужчину по фамилии Кабин, который пишет в статье: «Я знал Павлика» и т. д. Имена подлинные. Возраст участников событий, если не оговорено, указан по 1932 году, когда был убит Павлик Морозов.
КРЕСТЬЯНЕ ДЕРЕВНИ ГЕРАСИМОВКИ
Морозовы:
- Сергей, глава семьи, дед Павлика Морозова, 81 год, расстрелян.
- Ксения, его жена, бабушка Павлика, 80 лет, расстреляна.
- Трофим, их сын, отец Павлика, в прошлом председатель сельсовета, 41 год (если он еще оставался в живых).
- Татьяна, жена Трофима, мать Павлика, 37 лет.
- Павлик (Павел), около 14 лет, и его братья:
- Алексей, 10 лет, Федор, 8 лет, и Роман, 4 года, дети Трофима и Татьяны, внуки Сергея и Ксении.
- Иван, старший брат Трофима, дядя Павлика, около 45 лет.
- Данила, сын Ивана, двоюродный брат Павлика, внук Сергея и Ксении, 19 лет.
Кулукановы:
- Арсений, крестный отец Павлика, 70 лет.
- Хима, его жена, дочь Сергея и Ксении Морозовых, тетка Павлика, около 40 лет.
- Силин Арсений, дядя Павлика, 33 года.
Островские:
- Онисим, дядя Павлика, 45 лет.
- Маланья, его жена, сестра Татьяны Морозовой, тетка Павлика, 35 лет.
Потупчики:
- Устинья, дочь Сергея и Ксении Морозовых, тетка Павлика, около 50 лет.
- Иван, сын Устиньи, внук Сергея и Ксении Морозовых, двоюродный брат Павлика, официально осодмилец (член общества содействия милиции), на самом деле - осведомитель ОГПУ, 20 лет.
Шатраковы:
- Антон, житель Герасимовки, примерно 60 лет, сосед Морозовых.
- Дмитрий, около 18 лет; Ефим и Ефрем, между 20 и 40 годами, сыновья Антона.
- Мезюхин Владимир, житель соседней деревни Владимировки, возраст не известен, приятель дедa Павлика Морозова.
Мать Павлика Татьяна Морозова, родной брат Павлика Алексей и двоюродный брат Иван Потупчик во время работы над книгой оставались в живых и через 50 лет после событий дали нам свои показания.
ОЧЕВИДЦЫ, ОСТАВШИЕСЯ В ЖИВЫХ (ВОЗРАСТ ПО 1932 ГОДУ)
- Позднина Елена, первая учительница Павлика Морозова, 19 лет.
- Кабина Зоя, последняя учительница Павлика, 18 лет.
- Королькова Матрена, дальняя родственница Морозовых, одноклассница Павлика, 13 лет.
- Байдаков Лазарь, дальний родственник Татьяны Морозовой, 12 лет.
- Беркина Вера, крестьянка, двоюродная сестра Татьяны Морозовой, 35 лет.
- Сакова Елена, крестьянка, одна из первых переселенок, 50 лет (умерла в 1984 году).
- Прокопенко Дмитрий, одноклассник Павлика, 13 лет.
Все эти очевидцы дали нам свои свидетельские показания спустя 50 лет.
СЛЕДОВАТЕЛИ
- Титов Яков, участковый инспектор милиции, 24 года.
- Быков (имя не установлено) уполномоченный районного аппарата ОГПУ, около 30 лет.
- Карташов Спиридон, помощник уполномоченного Особого отдела ОГПУ, 29 лет.
С.Карташов остался жив, дал свои показания через 50 лет.
ВЛАСТИ
- Кабаков Иван, первый секретарь Уральского обкома партии, 41 год.
- Щербаков Александр, работник ЦК партии, позже секретарь Союза советских писателей, 31 год.
- Постышев Павел, секретарь ЦК партии, член Политбюро, 45 лет.
- Стецкий Алексей, заведующий отделом культуры и пропаганды ленинизма ЦК партии, 36 лет.
- Косарев Александр, генеральный секретарь ЦК комсомола, 29 лет.
- Архипов Василий, заместитель председателя Центрального бюро детской коммунистической организации юных пионеров, около 25 лет.
- Золотухин Валентин, председатель того же бюро, около 30 лет.
- Поскребышев Александр, начальник Особого сектора личного секретариата Сталина, 40 лет.
- Сталин Иосиф, генеральный секретарь ЦК партии, тогда 53 года.
Первые шестеро из перечисленных уничтожены в годы репрессий, остальные умерли.
СОЗДАТЕЛИ МИФА О ПАВЛИКЕ МОРОЗОВЕ
- Соломеин Павел, корреспондент свердловской газеты «Восходы коммуны», автор первой книги о Морозове «В кулацком гнезде», 25 лет.
- Губарев Виталий, корреспондент московской газеты «Колхозные ребята», потом редактор «Пионерской правды», автор многих книг о Морозове, 20 лет.
- Смирнов Елизар, он же Вильям, корреспондент «Пионерской правды», общественный обвинитель от ЦК комсомола на процессе по делу об убийстве Морозова, 24 года.
- Антонов В., корреспондент свердловской газеты «На смену!», возраст неизвестен.
- Михалков Сергей, поэт, автор первой песни о доносчике, лауреат Сталинских и Ленинской премий, Герой Социалистического труда, секретарь Союза писателей, 20 лет.
- Яковлев Александр, писатель, романист, документалист, начал писать о Морозове в 50 лет.
- Горький Максим, писатель, первый председатель Союза советских писателей, 64 года.
- Ржешевский Александр, киносценарист, 31 год.
- Эйзенштейн Сергей, кинорежиссер, начал съемки фильма о Павлике в возрасте 37 лет.
- Бабель Исаак, писатель, 41 год (в 1935 году).
- Щипачев Степан, поэт, начал писать о Павлике Морозове в возрасте около 50 лет.
- Балашов Владимир, поэт, драматург, актер Екатеринбургского театра юного зрителя, пропагандист подвига Морозова.
Из перечисленных оставались в живых Михалков и Балашов (показаний не дали).
Исп. лит.: Дружников Ю.И. Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова. Первое издание: Лондон. Российское издание: М.: Русский путь, 2001. 224 c.
Фото в закладке: ТАСС/ РИА Новости