На этой фотографии — трое. Мой дед, Эрвин Альбертович Гааз (Erwin Haas), 1903 год рождения (Одерберг) по окончании медицинского института в Бреславле, работал короткое время в Берлине и Дрездене окружным врачом и одновременно исполнительным или нештатным чиновником гос.мед.совета (городского магистрата). Последнее место работы перед эмиграцией – клиника в городе Ансдорф, округ Дрезден, откуда он уволен или в связи с неарийским происхождением, или из-за жены еврейки.
Свидетели отъезда семьи Хаас вспоминают, как как-то утром они проснулись, а в их доме никого нет… никто вопросов не задавал: время такое было…
В памяти отца остался страх. В поезде, который должен был пересечь границу Франции, ехали офицеры-гестаповцы. Могли остановить, могли проверить документы. Но обошлось… После 1933 года эмигрировал во Францию. Работал в эмигрантском комитете. Врач-консультант. Нет документального подтверждения, почему он с семьей в 1935 году приехал в СССР. Бабушка после его ареста неоднократно, так, чтобы это отложилось в его памяти, говорила отцу, что сюда они приехали по личному приглашению Николая Ниловича Бурденко, одного из величайших хирургов, а с 1937 года — Главного Хирурга Красной Армии. Вполне возможно... тем более, что значительный отрезок жизни Бурденко работал в Воронеже, где и оказалась семья деда... А ещё повлияли семейные предания о далеком непрямом предке, великом враче и филантропе Федоре Петровиче Гаазе, немце, нашедшем вторую родину в России...
Потом — работа на кафедре психиатрии Ивановского мединститута.
Итог: ордер на арест от 14 декабря 1937 года. 26-го декабря объявлено об избрании меры пресечения. Приказ об аресте по подозрению в шпионаже отдан Радзивиловским Израилем Моисеевичем (он же Александр Павлович) — одним из самых страшных ежовских подручных. Расстрелян 27 февраля 1938.
Теперь уже из следственного дела понятно, что деда «кололи» на допросах с применением пыток с целью добычи сведений на еврейские организации «Джойнт» и «ОЗЕТ». Руководители их были уже «взяты» и надо было придать «массовости» ежовским процессам. В 1937 году начался отстрел группы «выдающихся революционных борцов» — латышских стрелков и прочих интернационалистов.
Реабилитирован посмертно.
Бабушка, Элли Максимиллиановна Гааз-Нойфлиесс, работавшая до ареста 4 ноября 1941г. бухгалтером в д/яслях №35 и 53 после суда (осуждена по статье 58-10 ч.2 на 10 лет 26 ноября 1941г.) содержалась в Нижнее-Тагильском лагере, а затем выслана в село Ванновку Тюлькубасского р-на, Южно-Казахстанской обл. Скончалась от тифа 4/1 1948г. Приговор В.Т. войск НКВД Ивановской обл. от 26 ноября 1941 года отменен и дело прекращено «за отсутствием состава преступления» 9 янв.1957г. Трибуналом московского ВО.
При обвинении в шпионской деятельности фигурировала даже справка об окончании в 12-летнем возрасте плавательных курсов при лицее и аттестат с оценками по иностранным языкам.
Оклеветала некая Клементьева Клавдия Федоровна. Якобы Элли подбивала работниц меланжевого комбината на бунт и избиение директора. На самом деле, как бухгалтер обнаружила воровство Клементьевой. Та на допросе в пятидесятых показала, что оклеветала, и получила за какие-то кражи 25 лет.
Конфискация с описью не подлежащих изъятию вещей происходила при аресте и опись была передана понятой и свидетельнице ареста – первой учительнице отца Александре Васильевне Дмитриевской. Вещи семьи оставались в семьях бывших квартирных хозяев Шагуриных и Дмитриевской. Их сын, Петер Гааз, в 10 лет остался беспризорником, сыном «врагов народа», немцем (это в годы войны-то). Детдома, детприемники, постоянные побеги — он пытался разыскать маму... Оказался в блокадном Ленинграде...
Согласно сталинскому Постановлению ВЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних» от 7 апреля 1935года уголовная ответственность наступала уже с 12 лет. Отцу стало известно, что дело на него, сына врагов народа, уже было заведено... Кто, как помог отцу выправить чужие документы, на имя Всеволода Вислоцкого, - не известно. Да и зачем?.. Поблагодарить его за спасение Петера Гааза все равно уже не удастся...
Сейчас я, Эрвин Гааз-младший, делаю документальный спектакль о судьбе этих и других своих родных, попавших в ад сталинского и гитлеровского террора, судьбе одной когда-то большой семьи... Может быть, эта задуманная мной пьеса — диалог с ними и с той подлой силой, которая, убив родителей, сейчас присваивает себе право за нас решать, что нам помнить.
Эрвин Гааз, актёр Московского театра драмы и комедии на Таганке, режиссёр