Вчера исполнилось 80 лет Михаилу Кукобаке. Советскому политзаключённому (в 1970-1988 ), правозащитнику и публицисту. Он арестовывался 4 раза по политическим обвинениям и провел в тюрьмах и спецпсихбольницах тюремного типа в сумме более 17 лет. Это самый большой известный суммарный срок заключения для участников диссидентского движения в СССР.
Родился он в Бобруйске. Во время войны потерял родителей, воспитывался в детдоме. Получил среднее образование и профессию электромонтёра. Работал на предприятиях и стройках народного хозяйства в различных регионах СССР: в Сибири, Узбекистане, Казахстане, Украине, Беларуси, жил в рабочих общежитиях. Поступил во Всесоюзный заочный политехнический институт (ВЗПИ), но не закончил его. В 1968 году М. Кукобака открыто выразил несогласие с введением советских войск в Чехословакию для подавления «Пражской весны». Он направил письмо в чехословацкое консульство с протестом против вторжения Советской армии. В конце августа 1968 года при вызове в Киевский военкомат заявил его сотрудникам: «Вздумаете послать в Чехословакию, поверну автомат против вас, против оккупантов, и выступлю на стороне народа».
В 1969 году написал открытое письмо английскому писателю Айвору Монтегю в защиту писателя Анатолия Кузнецова, которое хотел опубликовать в газете «Комсомольская правда». Однако вместо газеты письмо оказалось в КГБ СССР. Кукобака был арестован КГБ в апреле 1970 года. Помимо письма Кукобаке вменялись в вину такие поступки: выход из профсоюза, открытый отказ участвовать в выборах, субботниках и т. п.; отдельные высказывания в частных разговорах (квалифицированные как «устные измышления»). Около двух лет Кукобака провёл в одиночной камере Владимирской тюрьмы. Психиатры пришли к выводу, что Кукобака «по характеру совершённых общественно-опасных деяний представляет особую опасность для общества». Около трёх лет своего срока заключения Кукобака отбывал в Сычёвской спецпсихбольнице, известной суровыми условиями содержания инакомыслящих. Приговор по делу был вынесен заочно 4 ноября 1970 года, подсудимый смог впервые ознакомиться с ним только 20 лет спустя. Освобождён в 1976 году.
После освобождения М. Кукобака работал грузчиком,подвергался насильственной госпитализации в областной психбольнице, первый раз — за распространение текста Всеобщей декларации прав человека, второй раз — за отказ снять со стены над койкой в заводском общежитии Всеобщую декларацию, иконку и фотографии диссидентов Андрея Сахарова и Петра Григоренко. В 70-х годах Кукобака выступил автором ряда произведений, распространявшихся в самиздате — «Заметок о Сычёвской психбольнице» статьи «Международная разрядка и права человека — неделимы», открытого письма министру здравоохранения СССР Петровскому о психиатрических репрессиях в СССР, открытого письма председателю КГБ СССР Андропову.
Выступая в поддержку созданного в 1977 году Свободного профсоюза, Михаил Кукобака направил в феврале 1978 года Открытое письмо главе СССР Брежневу. В нем он привел примеры грубого нарушения техники безопасности и других ущемлений прав рабочих, с которыми он сталкивался в своей практике, утверждал, что «государственный профсоюз покрывает злоупотребления властей», и протестует против преследований организаторов Свободного профсоюза, считая, что эти преследования проводятся с целью «запугать наиболее сознательных рабочих, выступающих в защиту своих прав». Подпись Кукобаки стоит под многими коллективными правозащитными документами. Некоторые из его публикаций зачитывались в 70-е годы в эфире западногерманской радиостанции Deutsche Welle. В 1977 году заявил об отказе от гражданства, в 1978 году — направил показания в защиту правозащитника Александра Подрабинека его английскому адвокату, присоединился к документу Московской Хельсинкской группы «Десять лет спустя», посвященному годовщине вторжения в ЧССР (1978 год).
В октябре 1978 года повторно арестован и в 1979 году был вновь осуждён в Могилёвской области по статье 190-1 УК РСФСР («заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй») на 3 года лишения свободы. В заключении в 1982 году снова осуждён Липецким областным судом по статье 190-1 на 3 года лишения свободы.
Вновь арестован 11 октября 1984 года и 7 марта 1985 года приговорён Витебским областным судом по статье 67 ч. 1 УК БССР («антисоветская агитация») к 6 годам лагерей и 4 годам ссылки с присоединением неотбытого срока (всего 6 лет 8 дней ИТК и 4 года ссылки). Срок отбывал в колониях строгого режима Мордовии и Пермской области.
Освобождён 2 декабря 1988 года согласно указу о помиловании. Михаил Кукобака был последним политическим узником, который покинул исправительную колонию, известную как «Пермь-36». Реабилитирован 23 января 1991 года Верховным Судом БССР. Постоянно проживает в Москве.
Из интервью 2006 года:
«В марте 2006 года, я пришел в институт судебной психиатрии им. Сербского, чтобы осуществить своё законное право, на ознакомление с экспертным заключением по одному из моих судебных дел за 1970 год. В качестве свидетеля и своего доверенного пригласил представителя от общественной организации “Гражданская Комиссия по правам человека России”. Однако нас даже на порог не пустили. Объяснили: ознакомление с экспертными материалами категорически запрещено, независимо от срока давности проведённой экспертизы. Затребовать экспертные материалы имеет право лишь организация и лицо, направившее меня на экспертизу. Выходит, что спустя даже 36 лет моё дело всё ещё является тайной не только от общественности, но и от меня самого. Пришлось обратиться в суд.
Должен пояснить, 15 лет назад я был реабилитирован. А отправлял меня на экспертизу в институт им. Сербского в 1970 году начальник следственного отдела УКГБ по Владимирской области майор Евсеев. Помню, он как-то разоткровенничался, что работает следователем в “органах” с 1940 года. Я не удержался и спросил: “Так сколько же Вы душ загубили за 30 лет такой “работы”?! Ведь у Вас руки по локоть в крови! При Хрущеве, многие из Ваших жертв были посмертно реабилитированы”. Майор вальяжно откинулся на спинку стула, и добродушно улыбаясь, ответил: “А ты знаешь, Михаил, что сказал Сталин на банкете в честь победы?” И начал цитировать мне известный тост про долготерпение русского народа. Естественно, уклоняясь от пояснения, что это “долготерпение” было достигнуто массовыми расстрелами и многомиллионным ГУЛАГом.
На вид следователю КГБ было под 50, значит сегодня ему где-то 86 лет или больше. Может быть, он давно и торжественно похоронен как ветеран войны. Под звуки военного оркестра, за трупом, на подушечке несли два-три десятка орденов и медалей, как награду за сотни отправленных под расстрел, так называемых “врагов народа”. Мне повезло, что родился гораздо позже этого ветерана – орденоносца. Иначе был бы реабилитирован тоже посмертно. Невелико удовольствие.
А может он ещё и жив?! И как ветеран-маразматик валяется в разных привилегированных ЦКБ и прочих заведениях, где отдыхают и лечатся заслуженные палачи и высшие кремлёвские сановники. Любуется старый ветеран на фото Сталина в рамочке, и вспоминает славные денёчки. Когда можно было вообразить себя маленьким Божком, распоряжающимся жизнью и смертью людей. Может мне разыскать его, и нижайше испросить резолюцию на ознакомление со своим, им же сфабрикованным уголовным делом?»
Из личного опыта (публикация 2013 года):
После войны пошел в школу. Родители погибли, бабушка - инвалид. Пришел в первый класс: в лаптях, пальтишко из перешитой немецкой шинели и в буденовке. Из школьных принадлежностей: огрызок карандаша и самодельная тетрадь из коричневой обёрточной бумаги. А вокруг офицерские детишки в трофейных шубках, ботиночках, меховых шапках; и с новыми, пахнущими типографской краской учебниками. И главное, детишки эти; упитанные, сытые и ухоженные. А как питались мы? На солдатской помойке бабушка собирала картофельные очистки, и где что давали колхозники (сами нищие), как плату за какую-нибудь работу. Ранней весной мы собирали на колхозных полях перегнившую картошку и пекли "блины" из крахмала. И ни у одного чиновника не появлялся интерес: Как выживают в "освобожденной" стране маленький человечек и больная, пожилая женщина - пережившие в оккупации бомбёжки, обстрелы, зачистки, облавы? И так выживали тысячи и тысячи простых людей моего поколения.