Нуцков Николай Павлович

Нуцков Николай Павлович, 1875 года рождения, уроженец села Ям Переславского района Ярославской области, арестован 17 октября 1937 года по обвинению в причастности к  как бы существовавшей в Переславском районе церковно-монархической организации, проведении монархической агитации, проведении антисоветской агитации среди молодёжи. Юридической квалификации преступления в деле нет. Доказательств существования организации и проводимой ею деятельности тоже нет. Решением тройки управления НКВД Ярославской области 27 октября Нуцков Н. П. приговорён к расстрелу. 10 декабря 1937 года приговор приведён в исполнение в г. Ярославле. При проверке архивного уголовного дела в 1939 году указанное обвинение не подтвердилось. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30—40-х и начала 50-х годов» ваш дедушка, Нуцков Николай
Павлович, реабилитирован.

Воспоминание внучки об аресте отца Николая:

"Он уже до этого предчувствовал, что его заберут, и говорил об этом. Вечером того памятного дня лёг спать. Бабушка в то время лежала парализованная. Говорит, что пришёл он вечером после службы как обычно, поели, попили, легли спать. В час ночи приехал тарантас с лошадью. Постучали, потребовали отпереть. Дед двери отпер. Вошли двое мужчин — «Собирайтесь!» Дед собрался, бабушка заголосила, он её утешает, мол, не плачь, до утра подержат, отпустят. Да и те, что его забирали, чтобы её успокоить, видят, больная, недвижимая, тоже говорили, что отпустят утром, он им нужен только, чтобы расспросить. Так и увезли. Мать моя утром встала, удивилась, что отца не видно — он всегда вставал очень рано, хозяйством занимался. Жили-то они двором, только домик деда стоял впереди, сени у них были отдельные, вот и не слышно было, что ночью произошло. Зашла мать в дом к старикам — бабушка плачет: «Санюшка, милая, отца увезли, а я и встать не могла, к окну подойти, чтобы проводить его в путь».

Мать тоже заплакала, побежала к сестре Пелагее, собрали они передачку и отправились в милицию, чтобы узнать, что и как, да передать поесть. Но там им ничего не сказали, передачку не приняли. Так они и вернулись и ничего о судьбе деда не знали до тех пор, пока не стали через долгие годы списки репрессированных печатать. Тогда отправил двоюродный мой брат Алексей запрос о судьбе деда, и в ответ прислали данные об его реабилитации. В 1937 году же не было ни единой весточки: ни где держали для допросов, когда в Ярославль увезли, когда осудили, когда расстреляли. Знали, что тогда забрали троих: деда, его хорошего знакомого, друга, — отца Василия Малинина, который жил на Крестьянке, был у него дом очень хороший — до сих пор стоит, высокий. красивый, сад был хороший, дед часто там бывал и меня брал с собой, сидела на лавочке, пока они разговаривали. Кто был третий, не знаю..."