От родных
Вожди менялись, и текли года, Старательно историю писали В архиве и в библиотечном зале Ударники придворного труда. Сменялась поколений череда, Еще не раз учебники кромсали, Но ближе и уютнее не стали Не столь уж отдаленные места. В писания вложив немало пыла, Свою хотят историю подать, Террор с геройством лихо поменять И в штопаном мешке упрятать шило. А что тогда на самом деле было, Я знаю. Мне рассказывала мать. =========================== - Стали нас раскулачивать. А какие мы были кулаки? У отца даже дома своего не было, жили у родственников. Он сказал: "Вы мне все это потом в зубах принесете". Вот и отправился в ссылку. Тот же зпизод после мама рассказывала чуть иначе: - Из комбеда пришли в сарай как в свой, забрали хомут. Отец сказал: "Вы мне все это потом в зубах принесете". Вот его и раскулачили. - Нас сначала поселили в Стойбе. Там папа и построил свой первый дом. Мы там привыкли. Я так любила Стойбу!
А потом твоего деда вызвали в комендатуру и велели перебираться на новое место, в Лукачок. Дом пришлось продавать по дешевке. (Видимо, дом понравился местным малютам.) - Каждый вечер машина приезжает, двое выходят и идут по улицам. И весь поселок дрожит: кого на этот раз забирать будут? - Сосед говорит отцу: "Иосиф, возьми сапоги, пригодятся, если вдруг тебя заберут. Мне-то опасаться нечего, у меня все чисто". И в тот же вечер соседский мальчишка прибегает: "Дядя Иосиф, давайте сапоги, папу забирают!" - Мама, а как фамилия соседа была? - Есипенко*. Я их хорошо помню. Они иногда звали нас с Раей картошку есть, жаренную на сале. А мы, хоть и голодные были, отказывались, говорили: "Да мы только что из-за стола". Соседа не осудили, выпустили через много месяцев. Что там было с ним в "органах", он никогда не обмолвился ни словом, ни полсловом. - Когда соседа забрали, его семья осталась без денег. Мама (моя бабушка Анна–В.С.) хотела было устроить соседку к себе на работу. А ставок свободных не было, да и не хотел никто брать на работу жену репрессированного. Так мама ей из своей зарплаты платила за помощь. - Когда я училась в пединституте, в Омске, было голодно. Это были первые годы после войны.
Мама прислала мне полный ящик мыла, чтобы я обменяла на продукты. А я не поняла и огорчилась, что ничего съестного нет. А мыло раздала девчонкам. - У одной нашей однокурсницы отец был большим начальником, и у нее всегда была припрятана полная банка сливочного масла. Однажды наша подружка заболела, и врачи велели ей есть масло. Мы пошли к той и попросили для нее немного. Сказали, что со стипендии купим и отдадим. Она ничего не сказала, достала банку, отмерила сколько просили. Получаем стипендию, скидываемся, покупаем масло в коммерческом магазине, приходим, отдаем. А сами голодные! Она молча достает свою банку, кладет туда масло, ставит назад. Мы-то думали, она скажет: "Да ладно, девчонки, ешьте, чего там!"
*Возможно, это был Есипенко Степан Карпович Родился в 1901 г., Белогорский р-н; русский; Работал плотником в заготконторе в п. Стойба Селемджинского р-на.. Арестован 29 августа 1938 г. Приговорен: следств. часть АОУ НКВД 11 апреля 1939 г., обв.: по ст. 58-2, 58-11 УК РСФСР. Приговор: дело прекращено. Источник: Книга памяти Амурской обл.
Иосиф Францевич Станчик не попал в список жертв политического террора. Он был "всего лишь" раскулачен и сослан.
Виктор
