Жигулин Анатолий Владимирович

Если Вы располагаете дополнительными сведениями о данном человеке, сообщите нам. Мы рады будем дополнить данную страницу. Также Вы можете взять администрирование страницы и помочь нам в общем деле. Заранее спасибо.

И вот... — этап на Колыму. За окном теплушки уже плыли освоенные сибирские места. Помню ярко-синий сказочный Байкал, крепкие рубленые сибирские дома. Биробиджан, «штормовые ночи Спасска, волочаевские дни». Все — как в учебниках истории и географии. Переправа через Амур на пароме. Грязно-коричневые скалы и темно-серая волна. Порт Ванино — главная дальневосточная пересылка. Говорили, что временами на ней собиралось до 200 000 заключенных. Двадцать восемь, кажется, зон там было, это — только о г н е в ы х, то есть простреливаемых...
Пока я еще на пересылке и пока еще есть настроение для песен, приведу, пожалуй, канонический текст песни «Ванинский порт», одной из самых сильных и выразительных тюремно-каторжных песен. Сейчас мало кто помнит ее целиком. На Колыме и Чукотке нам приходилось слышать, как поют эту песню старые северяне — не только бывшие заключенные, но и те, кто был их современниками, и северяне послесталинского «призыва», еще заставшие пустые, не тронутые бульдозером лагеря. Пели ее все одинаково, на одном «жалобном стоне».
Я помню тот Ванинский порт и крик парохода угрюмый.
Как шли мы по трапу на борт в холодные мрачные трюмы.
На море спускался туман. Ревела стихия морская.
Лежал впереди Магадан,столица Колымского края.
Не песня, а жалобный крик из каждой груди вырывался.
«Прощай навсегда, материк!» — хрипел пароход, надрывался.
От качки стонали зэка, обнявшись, как родные братья.
И только порой с языка срывались глухие проклятья:
Будь проклята ты, Колыма, что названа черной планетой,
Сойдешь поневоле с ума —оттуда возврата уж нету.
Пятьсот километров — тайга, в тайге этой дикие звери.
Машины не ходят туда. Бредут, спотыкаясь, олени.
Там смерть подружилась с цингой, набиты битком лазареты.
Напрасно и этой весной я жду от любимой ответа.
Не пишет она и не ждет, и в светлые двери вокзала, —
Я знаю, — встречать не придет, как это она обещала.
Прощай, моя мать и жена! Прощайте вы, милые дети.
Знать, горькую чашу до дна придется мне выпить на свете!
Песня по мелодии прекрасна, трагична, безысходна. И очень впечатляет. Особенно если поют хором и если поют колымчане или люди, пережившие тюрьмы и лагеря в иных краях нашей страны. 3-я и 4-я строки каждого куплета повторяются...