Берман Вениамин Фабианович

Берман Вениамин Фабианович (Файвелевич, 15/27.08.1892, Варшава – убит 12.03.1937), дедушка Александра Окуня и Вениамина Лукина.
Его родители: минский купец 1-ой гильдии Файбиш Иоселев (Фабий Иосифович) Берман (1863-1921), мать Хая-Рохл Димент (1873-1911); вторая жена Ф. И.Бермана (брак зарегистрирован 5.08.1912 в Вильне) – Роза Мееровна Гордон (1887 г.р., из мещан м-ка Маляты); сестра Вениамина Бермана – Шарлотта (15.05.1895, Варшава – 1985, Баку, в замужестве Рабинович).

С 3-х летнего возраста до 7-ми лет Вениамин проживал в Минске, затем в Тифлисе, в 1899 г. поступил в школу-пансион княгини Софьи Васильевны Аргутинской-Долгорукой, где обучался более года, а затем в течение 10 лет (с 17.09.1900 по 31.05.1910) учился в Тифлисском коммерческом училище, начав с младшего приготовительного класса (в Аттестате об окончании училища указаны 22 предмета, из них 16 сданы с оценкой «отлично», в т. ч. история и рисование, 6 предметов с оценкой «хорошо»; в качестве дополнительных сдал с оценкой «отлично» следующие курсы: немецкая корреспонденция, французская корреспонденция, черчение, логика, психология, и с оценкой «хорошо» – космография), по окончании училища был удостоин звания «кандидата коммерции» и награжден серебряной медалью. В сентябре того же 1910 г. поступил на Экономическое отделение Киевского коммерческого института, который закончил 27.05.1914 со званием кандидата экономических наук второго разряда. (В ноябре 1910 г. Берман ездил с делегацией студентов на похороны Л.Н. Толстого, до войны в доме была соответствующая фотография.) Во время обучения в Институте проживал на улице Тарасовской вместе с женой Фейгой-Леей Ельевной Китаевич (22.12.1892 – 13.01.1995, брак был зарегистрирован 31.07.1912 в Минске); родные звали ее Лизой.

Лиза, окончив в Минске Мариинскую гимназию, приехала в Киев, в семью своей старшей сестры Фани (мать Руфы и Лии), бывшей замужем за Михаилом Шефтелем (сын Якова Шефтеля, знаменитого еврейского типографа из Бердичева; владелец многоэтажного дома на Подоле). В Киеве Лиза училась игре на фортепьяно. Сокурсник дедушки как-то привел его в молодежную компанию, чтобы познакомить с другой девушкой, но там оказалась Лиза и дедушка предпочел ее.
По окончании Вениамином Коммерческого института Берманы поселились в Минске (адрес Георгиевская ул., д.24). По-видимому, отсрочка от призыва в армию до 1919 г., данная дедушке для завершения образования, была аннулирована в связи с разразившейся войной.

В сентябре 1914 г., за месяц до рождения старшей дочери Рахили (6.10.1914-6.08.2021, Иерусалим), Берман попытался поступить на Санкт-Петербургские (Петроградские) сельскохозяйственные курсы, которые предоставляли своим студентам отсрочку от армейской службы (документы были поданы через двоюродного брата Лизы – студента Петроградского университета Юделя Китаевича). Однако, ввиду того, что во время войны Комитет Курсов прекратил подавать ходатайства об отсрочке для своих студентов, он отозвал документы и оказался в армии.
Берман участвовал в боях Первой мировой войны и, согласно воспоминаниям Лизы, будучи чуть ли не единственным грамотным среди солдат своей части, был избран в Совет солдатских депутатов (этим и ограничилась его политическая деятельность).

По окончании войны Берман вернулся в Минск, семья поселилась в центре города, на Площади Свободы (бывш. Соборная) д. 1/4, кв.1. В квартире было 8 комнат, зеркальный камин, эркер, который превращался в сукку, после революции семья занимала 3 комнаты (после ареста родителей – одну). Берман поступил на работу в Белкоопсоюз, где числился то ли экономистом-консультантом, то-ли главным экономистом. 19.09.1924 г. в семействе появилась младшая дочь Юлия, в 1928 к ней пригласили няню – белорусскую крестьянку Олю (Ольга Кастусьевна Иванец).

К осени 1930 г. чекисты Белоруссии придумали вражескую организацию – «Белорусский филиал меньшевиков” (БФМ). Это был удар по специалистам в области экономики. Лидерами организации были названы член президиума Госплана БССР, доцент БГУ А.И. Шейнин, доцент БГУ И.Я. Герцик, врач И.М. Рубенчик, консультант Белкоопсоюза В.Ф. Берман и заведующий планово-экономическим сектором Белкоопсоюза И.Л. Гармаза. Ячейки БФМ были «выявлены» в Госплане, наркомате снабжения, в финансовых органах и в системе потребительской кооперации. Их членам вменялось вредительство, антисоветская пропаганда, распространение контрреволюционной литературы. К ответственности привлекли 30 человек, 11 из которых проходили также по делу «Белорусского филиала Трудовой крестьянской партии». К арестованным применялись незаконные методы воздействия, тем не менее, дали признательные показания только 12 человек. Обвинение строилось исключительно на этих показаниях, в т. ч. используемых как «свидетельства» вины тех 18 человек, которые отвергли предъявленные обвинения. Решениием коллегии ОГПУ БССР от 23 июля 1931 г. 6 человек, в том числе, и руководители “филиала”, были приговорены к 10 годам исправительно-трудовых лагерей, 9 человек – к 5 годам, 7 человек – к 3 годам, остальные – к высылке “в отдаленные районы СССР” сроком от 3 до 10 лет.

Вениамин Берман был арестован 27 ноября 1930 г., одновременно арестовали и его жену Лизу, обвинив ее в шпионаже в пользу империалистической Польши (ее родители оставались в польском местечке Столбцы, недалеко от границы с Белоруссией), но при смене следователя в 20-х числах февраля 1931 ее выпустили на свободу.

Вот как эти события отложились у Юли в памяти: «Все перевернулось в ночь на 27 ноября 1930 года. Я проснулась – в квартире чужие в форме, вероятно, кончался обыск, они взяли только маленький кавказский кинжал, ведь папа был кавказец из Тифлиса. Увели и маму, и папу, он сунул под мышку маленькую диванную подушечку. Помню только это. Ни прощания, ничего не помню. Остались мы – Оля 28-ми лет, Иля 16-ти лет и я 6-ти лет. Спасла нас Оля. У ее брата Кастуся, крестьянина, который жил на окраине Минска и внешне был типичный белорус (по картине Репина), она брала молоко, меняла на муку и пекла нам вкусный черный хлеб. Илю взяли пианисткой в театр, ну а я…

…Помню, что маме разрешили свидание с папой. Папа сидел в здании НКВД в подвале на Советской улице. Мама взяла меня с собой. Папа посадил меня к себе на колени и сунул в чулок скатанную записку, которую мама дома расправила и прочитала. Он написал, что его били. Подробности свидания не помню. Папу я видела в последний раз. Но все годы, то есть до войны, когда я жила в Минске, проходя по улице Советской (после войны – имени Сталина, позже – имени Ленина) у дома НКВД – на уровне тротуара там были длинные узкие горизонтальные окна – я знала, что за ними находится мой папа и еще другие люди. Когда еще они вместе с мамой были в этой тюрьме, и папу как-то конвойный вел в туалет, он понял что мама где-то близко и запел: «Скажите девушки подружке вашей».

… Папа писал письма. Это я знала от мамы. В одном письме он попросил, чтобы ему переслали словарь итальянского языка – он учил итальянский в дополнение к французскому и немецкому, которые он знал хорошо. Мама также посылала ему продукты, покуда можно было приобрести их в торгсине. Года не помню, но в какой-то момент его перевели в Ярославль, а потом во Владимир…

Вениамин Берман был приговорен Коллегией ОГПУ 23 июля 1931 г., по статьям: 69, 72а, 76 Уголовного кодекса БССР, как участник контрреволюционной организации за вредительство к 10 годам Политизолятора. Он отбывал «наказание» в Ярославском централе, а в марте 1937 г. был расстрелян (с 1937 г. там же «сидела» Евгения Гинзбург, автор «Крутого маршрута»), реабилитирован он был Судебной коллегией по уголовным делам Верховного суда БССР 11 октября 1957 г.