От родных
Рассказывает Анна Герасимовна Судакова, 1939 г.р.,
г. Череповец.
В 1931 году волна раскулачивания докатилась и до самых восточных районов Вологодской области. Семья моих деда и бабушки «по всем статьям» подходила под раскулачивание и высылку: эти честные труженики жили в достатке, потому что много работали. Мой дед, Дурягин Максим Осипович, 1878 года рождения, и бабушка, Ольга Афанасьевна, 1880 года рождения, жили в деревне Бакланово Кичменгско-Городецкого района. У них было восемь детей: пять сыновей и три дочери. Семья имела большой дом с пристройками, много скота, бакалейную лавку. Добывали смолу из хвойных деревьев, продажа которой тоже приносила доход.
К 1931 году старший сын Павел уже завел семью и отделился. Все остальные были без имущества высланы на спецпоселение в Усть-Цилемский район республики Коми. Вот они, всего 11 человек: дед и бабушка, сыновья Григорий, Серафим, Теодор, Герасим (мой отец) с женой Марией Артемьевной и грудным ребенком Степаном, дочери Дарья, Таисия, Текуса.
Из дома выселили в большой спешке. Бабушка вспоминала, что она даже «второй лапоть не успела надеть», как их забрали. Братья в это время работали на сплаве, там их и взяли. Кое-какую одежду и еду быстро собрали - и в путь. А путь предстоял длинный и нелегкий. Везли их в трюме парохода по рекам Юг и Северная Двина до Архангельска, затем по Белому и Баренцеву морям к устью Печоры и далее через Ненецкий автономный округ - в республику Коми. Особенно тяжело было маме с грудным ребенком на руках. Поселенцев высадили на низком берегу Печоры, в двух километрах от деревни Крестовка.
В 1930-х годах началось освоение Печорского угольного бассейна близ Воркуты и Инты. Туда везли рабочих и заключенных со всей страны, чтобы добывать уголь. Для обеспечения рабочих продуктами питания было создано большое совхозное предприятие с центром в селе Новый Бор на реке Печоре, в 143-х км севернее райцентра Усть-Цильма. А по берегам Печоры создали отделения этого совхоза – участки или фермы. На эти участки и привозили поселенцев, которые должны были разработать земли и создать животноводческие комплексы, чтобы снабжать Воркуту мясом и овощами. На один из таких участков и попали мои родственники. Начальником участка назначили моего отца – Дурягина Герасима Максимовича. Ему приходилось так много работать, что дома его почти не видели. Отцу было тогда всего 23 года.
Другие сыновья деда трудились на строительных и полевых работах в совхозе. Все три дочери работали доярками. Бабушка плела корзины из ивовых прутьев для совхозных овощехранилищ . Дед работал в совхозной столярной мастерской, заготовлял дрова, ловил рыбу, плотничал.
Сначала поселенцы жили в землянках. Потом стали строить дома. Дед с сыновьями построил одну половину дома, а вторую половину – сосед Барболин Никита. Дом Барболиных был высоким, со вторым этажом. Это спасло нас во время наводнения в 1946 году. Потом дед к своему дому сделал пристройки.
Жизнь в совхозе постепенно налаживалась. На скотном дворе выращивали телят и на баржах и отправляли в Воркуту. Увозили также капусту, картошку. Брюква и турнепс шли на корм скоту. Работники совхоза получали деньги, на которые в магазине можно было купить продукты. Большим подспорьем в питании были рыба из Печоры и ягоды - брусника, морошка, клюква.
Но трудностей и бед было много. У мамы трое детей умерли в младенческом возрасте. Думаю, что это произошло, в основном, из-за отсутствия медицинской помощи. Больницы в поселке не было, а в медпункте – почти никаких лекарств. Во время войны сыновья деда Серафим и Теодор воевали на фронте. Теодор был убит. А наводнение 1946 года принесло еще одно горе – погиб мой старший брат Степан. Я помню это страшное наводнение весной. Вода подошла к нашему дому и затопила его, хотя наши постройки были в 5 км от реки Печоры. Большие волны несли к лесу сено, доски… Вода все поднималась и поднималась в доме, ее уровень дошел до чердака. Нас спасли соседи Барболины, которые приняли маму с тремя детьми на свой второй этаж.
Мы поднялись со своими сухарями, молочными продуктами и картошкой, так что пережили эти страшные дни без особых страданий. Но наш 16-летний брат Степан работал на катере. Когда заглох мотор, Степану пришлось нырять в ледяную воду, чтобы освободить запутанный винт. Он простудился. Сразу помочь ему не могли. Когда вода спала (разбили затор льда в северной части Печоры), мама на лодке привезла Степана в больницу на участок Медвежка. Там ему поставили диагноз воспаление легких, но спасти его не смогли – не было необходимых лекарств. Степан умер. Нас у родителей осталось трое: братья Максим и Петр да я.
Во всей нашей непростой жизни на Печоре можно отметить и положительные моменты. Поскольку все взрослые члены семьи много работали в совхозе, мы не голодали. У нас всегда были мясо, молочные продукты и овощи. А вот родители мамы и ее сестры, которые остались в Кичменгско-Городецком районе, сильно бедствовали в военные и первые послевоенные годы. Дедушка умер, а бабушку, Елену Семифонтовну, сразу после войны одна из маминых сестер привезла к нам на Печору. Я была поражена тем, как бабушка плохо выглядела: очень худая и в рваной фуфайке.
Алексей