Игнатовский Владимир Сергеевич

Игнатовский Владимир Сергеевич (8(20).3.1875, Тифлис – 13.1.1942, Ленинградская тюрьма) – математик, физик, специалист в области оптической техники. Член-корреспондент по Отделению математических и естественных наук (математическая физика) с 29 марта 1932.

До 1917 больше за границей, чем в России: школа и университет в Германии, научная и практическая работа у Цейса, преподавание в Берлинском политехническом, постройка оптического завода во Франции; первая жена – англичанка. Немецким владел так, что, когда волновался, переходил с русской речи на немецкую. Вскоре после Февральской революции послан из Парижа принять на себя научное руководство заводом в Петрограде. С этим заводом (в советское время Гос. оптико-механический завод – ГОМЗ), производившим у нас значительную часть военной оптики, связана была вся его дальнейшая жизнь. В 1921-1938 работал консультантом и в другом военном научно-исследовательском центре – Особом техническом бюро (Остехбюро). В момент ареста – также профессор ЛГУ. Арестован 8 января 1942 в блокадном Ленинграде – возможно, по делу "Союза старой русской интеллигенции". Обвинен в "шпионско-вредительской деятельности". Военным трибуналом Ленинградского фронта приговорен 13 января 1942 к расстрелу (вместе с женой-домохозяйкой). Реабилитирован посмертно 28 мая 1955 определением ВКВС СССР.

Автобиография.

Родился 8 (20) марта 1875 г. в г. Тифлисе. До 12-летнего возраста жил за границей, в Германии (Дрезден), где окончил школу и поступил в гимназию. Потом поступил в Киевскую гимназию, откуда вышел по болезни из седьмого класса. В 1895—1897 гг. работал на машиностроительном заводе «Рейц и Ротерман» в Ревеле. Самостоятельно изучал математику и физику. В 1898—1899 гг. был вольнослушателем на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета. С 1899 по 1903 г. был лаборантом по кафедре физики в Петербургском университете и ассистировал профессорам И. И.Боргману и О. Д. Хвольсону по всем отделам физики. С 1 октября 1899 г. по 1 октября 1901 г. был лаборантом по физике в Николаевской инженерной академии. С 1 августа по 1 октября был командирован от университета за границу и работал в Гисене (в Германии) у профессора Друде. С 1 сентября 1901 г. по 1 сентября 1903 г. был лаборантом в Электротехническом институте. В 1903 г. работал в Комиссии городских железных дорог по переустройству на электрическую тягу Невской, Садовой и Василеостровской линий. С 1903 по 1906 г. руководил научным Петербургским отделением оптического завода Цейса в Пене. Тогда я каждый год ездил за границу, работая у Цейса научно и практически. С 1906 г., в начале лета был командирован Гидрографическим управлением при Морском министерстве для стереофотограмметрических съемок Балтийского побережья.

Осенью 1906 г. уехал совсем за границу и поступил на оптический завод Лейтца в Ветцларе, вблизи Гисена. Там же я работал при университете в Гисене и в 1909 г. получил степень доктора философии «summa cum laude» за одну из своих прежних научных работ.2 В 1910 г. переехал в Берлин и продолжал научно работать и руководил также практическими занятиями по физике в Политехникуме. В 1911 г. поступил на оптический завод Герца в Берлине в качестве научного сотрудника. В 1911 г. был выбран в приват-доценты по кафедре теоретической физики и механики в Политехникуме. Читал там до 1914 г. векториальный анализ, электромагнитную теорию, теорию упругости и гидродинамику. В начале 1914 г. переехал в Париж, где состоял главным инженером по оптике у Шнейдер—Крезо и во время войны принимал участие в постройке оптического завода. В июне 1917 г. был послан в Петроград, чтобы принять на себя, после смерти профессора А. Л. Гершуна, научное руководство оптическим заводом Российского акционерного общества оптического и механического производства, главным акционером которого был Шнейдер. На заводе (Выборгская сторона, Чугунная, 20) я находился до 1922 г., руководил им научно и технически и был выбран членом правления от рабочих. 1 мая 1925 г. я опять поступил на завод, но уже с кадрами подготовленных мною за это время учеников и организовал там научный отдел, заведующим которого я и был. Было вычислено, а также и сконструировано мною много оптических приборов как для мирной, так и в особенности для оборонной продукции. Завод сейчас расширился и превратился во Всесоюзное объединение ВООМП. Я продолжаю работать на заводе в данное время в качестве консультанта. С 5 декабря 1918 г. по 1 ноября 1921 г. был консультантом в Государственном оптическом институте. В 1920 г. читал в университете математическую теорию дифракции. С начала 1918 г. до октября 1923 г. (до закрытия института) состоял членом совета и профессором в Фототехническом институте, где был деканом оптического факультета. С 1918 по 1928 г. работал в Техникуме точной механики и оптики, где вел всю оптику, теоретическую и практическую, и подготовил кадры молодых сотрудников, работающих со мною на заводе и во многих других учреждениях. С октября 1924 г. по 1 октября 1932 г. состоял профессором Ленинградского университета в отделении физики физико-математического факультета. С 1 марта 1927 г. состоял консультантом в Главной палате мер и весов (теперь ВИМС) по 1 февраля 1932 г., потом с 29 марта 1932 г. по 1 апреля 1934 г. С 1 мая 1930 г. до 1 июня 1932 г. состоял научным сотрудником Государственного оптического института.

С августа 1921 г. работаю в качестве консультанта в Остехбюро. Та часть, где я работал, преобразована в 1937 г. в Научно-исследовательский институт. Ушел я из Остехбюро 11 января 1938 г. С 1 января 1935 г. состою консультантом в Центральном научном издательстве Института геодезии, аэросъемки и картографии — теперь СевероЗападное предприятие Треста госгеосъемки. До сих пор работаю там. 29 марта 1932 г. избран членом-корреспондентом Академии наук СССР. 25 ноября 1934 г. получил научную степень доктора физикоматематических наук. С 15 марта 1936 г. состою действительным членом Научноисследовательского института математики и механики. В начале 1938 г. институт слился с Государственным университетом, и я продолжаю там работать.

Профессор, доктор В. Игнатовский. ААН СССР, ф. 411, on. 4a, д.25, л. 19—19 об. Подлинник. 

Отзыв о работах и деятельности В.С.Игнатовского

Владимир Сергеевич Игнатовский родился в 1875 г. По болезни вышел из 7-го класса гимназии, а потому не мог поступить в университет и самостоятельно изучил математику и физику. Был только вольнослушателем Санкт-Петербургского университета. С 1899 г. был сначала лаборантом, а потом приват-доцентом и профессором разных высших учебных заведений. С 1903 г. работал по практической оптике, сначала в Петербургском отделении оптического завода Цейса, затем принимал участие в работах Морского ведомства по стереофотограмметрическим съемкам, потом на заводе Лейтца в Ветцларе (Германия).

В 1914 г. переехал в Париж, где состоял главным инженером завода Шнейдер—Крезо, организуя там оптический отдел. В июне 1917 г. вновь приехал в Петроград и принял на себя научное руководство на оптическом заводе Шнейдер— Крезо (ныне ГОМЗ ВООМП). На этом заводе работал до последнего времени, заведуя организованным там научным отделом. Одновременно состоял профессором Фототехнического института, а затем Техникума точной механики и оптики. Подготовил целый ряд его воспитанников к работе в качестве вычислителей-оптиков. Из таковых составился ныне вычислительный отдел ВООМПа, обслуживающий его заводы до объединения в ВООМПе всей оптической промышленности, а ныне в значительной части и остальные заводы, обрабатывающие стекло.

В настоящее время состоит профессором Ленинградского университета, консультантом Главной палаты мер и весов, сотрудником Остех-бюро и Государственного оптического института, не теряя связи с оптическим производством. В. С. Игнатовский, как и А. И. Тудоровский, является заслуженным работником нашей оптической промышленности, которому последняя в значительной степени обязана развитием вычислительного дела. Он немало способствовал и теоретической разработке вопросов вычислительной оптики, опубликовал целый ряд исследований по сложнейшим вопросам дифракции, которую трактует при этом со всей возможной строгостью как частный случай интегрирования уравнений максвелловой системы. В. С. Игнатовский имеет значительное количество теоретических работ и по другим отделам математической физики: по принципу относительности, электродинамике, а также по чисто математическим вопросам.

Известен его курс векторного анализа. Здесь отмечаются на первом месте его заслуги по практической оптике и предлагается на основании всего вышеуказанного избрать его членомкорреспондентом Академии наук СССР по технике (специально по оптотехнике).

Академик Д. Рождественский ААН СССР, ф. 2, on. 11, д. 165, л. 1—2. Копия. 

Заключение Особой инспекции Управления кадров КГБ о наказании следователей, которые фальсифицировали доказательства по делу ленинградских ученых (выдержки)

Произведенным расследованием установлено, что в период с ноября 1941 по март 1942 года Управлением НКВД Ленинградской области было привлечено к уголовной ответственности, а затем военными трибуналами войск Ленинградского фронта и войск НКВД Ленинградского округа осуждено к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ свыше 30 ленинградских научных работников, в том числе члены-корреспонденты Академии наук СССР ИГНАТОВСКИЙ B.C. и КОШЛЯКОВ Н.С., ученый с мировым именем профессор РОЗЕ Н.В.3 и др. Приговор о расстреле в отношении ИГНАТОВСКОГО, ИГНАТОВСКОЙ, АРТЕМЬЕВА, ЧАНЫШЕВА и ЛЮБОВА был приведен в исполнение, а всем остальным высшая мера наказания была заменена впоследствии длительными сроками лишения свободы.

В 1954–1955 годах определениями Военной Коллегии Верховного Суда СССР и Военного трибунала Ленинградского военного округа приговора в отношении всех осужденных были отменены, а дела на них прекращены за отсутствием состава преступления.

Как видно из материалов расследования, первым из группы ленинградских ученых в ноябре 1941 года был арестован ИГНАТОВСКИЙ B.C. В отношении ИГНАТОВСКОГО в УНКВД Ленинградской области имелись непроверенные агентурные донесения о его принадлежности в 1935–1937 годах к контрреволюционной организации, якобы существовавшей в то время среди научно-технических работников Ленинграда, и проведении им вредительской и шпионской работы. В последующие годы ИГНАТОВСКИЙ характеризовался агентурой как антисоветски настроенный человек, который с начала Отечественной войны высказывал, кроме этого, и пораженческие настроения.

Все эти материалы требовали тщательной проверки, поскольку один из разрабатывавших ИГНАТОВСКОГО агентов, разоблаченный и осужденный в 1945 году как провокатор, был и в то время известен как склонный к преувеличениям, а второй агент с 1939 года сожительствовал с женой ИГНАТОВСКОГО.

Однако вместо этого быв. начальник I отделения КРО УНКВД Ленинградской области КОЖЕМЯКИН и его заместитель СУСЛОВ (умер в 1944 г.) сами стали извращать существо агентурных материалов, представив ИГНАТОВСКОГО как участника уже установленной в Ленинграде фашистской организации, связанной с германскими фашистскими кругами. В постановлении на арест ИГНАТОВСКОГО, которое подписали СУСЛОВ, КОЖЕМЯКИН и быв. начальник КРО ЗАНИН, помимо обвинения ИГНАТОВСКОГО в принадлежности к фашистской организации также необоснованно указывалось, что он находится в курсе планов германского командования по оккупации немцами Ленинграда.

После ареста ИГНАТОВСКИЙ в результате непрерывных ночных допросов и оказанного на него воздействия дал вымышленные показания о своей принадлежности к фашистской организации, якобы существовавшей среди профессорского и преподавательского состава Ленинградского госуниверситета, и в числе своих сообщников назвал ряд ученых.

Спустя некоторое время, на допросе 24 ноября 1941 года у быв. зам. нач. КРО АЛЬТШУЛЛЕРА и ст. следователя того же отдела КРУЖКОВА (осужден в 1955 году за фальсификацию) ИГНАТОВСКИЙ признал себя виновным также в проведении шпионской работы и дал показания о вербовке им в 1925 году для шпионажа против СССР профессора Оптико-механического института ТИТОВА Л.Г.

В последующем на основании показаний ИГНАТОВСКОГО и его жены (арестована одновременно с ИГНАТОВСКИМ) без какой-либо дополнительной проверки их были подвергнуты аресту профессора ЧАНЫШЕВ С.М., МИЛИНСКИЙ В.И., СТРАХОВИЧ K.И., АРТЕМЬЕВ Н.А. и ст. инженер Института точной механики ЛЮБОВ К.А. Постановления на арест этой группы лиц выносились СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ, 3AHИНЫМ, КРУЖКОВЫМ, быв. зам. нач. КРО ПОДЧАСОВЫМ и быв. зам. нач. следственного отделения КРО АРТЕМОВЫМ.

Как и ИГНАТОВСКИЙ, эти ученые в результате применения к ним незаконных методов допроса также оговорили себя и других лиц в совершении тяжких государственных преступлений.

Единственный оставшийся в живых из этой группы ученых СТРАХОВИЧ К.И. показал, что признания об участии в контрреволюционной организации были получены от него КРУЖКОВЫМ и АРТЕМОВЫМ путем длительных ночных допросов, угроз расправой с ним и его родственниками и обещания выдачи ему дополнительного питания. СТРАХОВИЧ показал также, что со слов ИГНАТОВСКОГО ему известно об избиении последнего на следствии, после чего ИГНАТОВСКИЙ начал писать все, что ему было указано следователем.

Никаких объективных данных о существовании контрреволюционной организации среди ученых, кроме показаний самих арестованных, полученных в результате физического и морального воздействия на них, в ходе следствия добыто не было.

Допрошенный об этом быв. ст. следователь ШЕВЕЛЕВ А.Д., который некоторое время вел следствие по делам на ИГНАТОВСКУЮ M.И. и ЧАНЫШЕВА С.М., показал, что никакой контрреволюционной организации среди ленинградских ученых не существовало. Показания же арестованных при корректировке протоколов допроса искажались. ШЕВЕЛЕВ заявил также, что в связи с его отказом оформлять протоколы с искаженными показаниями обвиняемых, на него было оказано давление со стороны руководства, а затем он был отстранен от работы, исключен из партии и уволен из органов.

Из архивных партийных материалов видно, что ШЕВЕЛЕВ 15 декабря 1941 года действительно был исключен из партии. При этом ему было вменено в вину халатное отношение к следственной работе, намерение посеять склоку и очернить своих прямых начальников голословным утверждением, что они якобы побуждают его к получению вымышленных признаний от арестованных и т.д.

Выступавший на партийном собрании и на заседании парткома ПОДЧАСОВ заявлял тогда, что «дела ШЕВЕЛЕВ недорабатывал, заваливал, ввиду этого приходилось отбирать от него дела и передавать другим следователям. Последние сразу же получали дополнительные очень важные показания от арестованных».

ЗАНИН в своих выступлениях охарактеризовал ШЕВЕЛЕВА как плохого следователя, якобы берущего под защиту врагов, и обратил внимание коммунистов на то, что «у некоторых товарищей имеется неправильное мнение о том, что если начальник поднажмет в чем-либо и потребует четкой, эффективной работы, то они склонны думать, нет ли тут нарушения существующих положений».

Ориентируя следственных работников на настойчивую, упорную работу с арестованными с целью получения от них «важных показаний», добиваясь «эффективной работы» и т.д., ЗАНИН, ПОДЧАСОВ и АЛЬТШУЛЛЕР не предъявляли к ним требований к сбору объективных доказательств по делу, что и приводило к фальсификации материалов и тяжким последствиям.

[…]

Через семь дней после ареста ВИНОГРАДОВА от него АРТЕМОВЫМ были получены вымышленные показания о существовании в Ленинграде контрреволюционной организации под названием «Комитет общественного спасения», возглавляемой Центральным бюро. В числе членов этого бюро ВИНОГРАДОВ назвал академиков ТАРЛЕ, НИКОЛЬСКОГО, КАЧАЛОВА и др. Одновременно с этим ВИНОГРАДОВ перечислил участников организации, назвав при этом фамилии 15 профессоров, 7 доцентов и в том числе агента «В…». Между тем «В...» ни в одном из своих донесений не сообщал как об участии ВИНОГРАДОВА в «Комитете общественного спасения», так и о своем вхождении в состав этой антисоветской организации.

Данные обстоятельства обязывали АРТЕМОВА и других работников Управления, участвовавших в следствии по делу ВИНОГРАДОВА, подвергнуть его показания тщательной проверке, в ходе которой установить либо их вымышленный характер, либо действительное участие «В…» в антисоветской организации, подлежащего в таком случае аресту за враждебную деятельность и двурушничество в работе с органами госбезопасности. Однако ничего этого сделано не было.

[…]

3 февраля 1942 года по сфальсифицированному СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ и ЗАНИНЫМ постановлению был арестован как участник фашистской и шпионской организации, созданной ИГНАТОВСКИМ, профессор Института точной механики и оптики ЧУРИЛОВСКИЙ В.Н. В постановлении на арест указывалось, что ЧУРИЛОВСКИЙ изобличается показаниями арестованных ТИТОВА, ЧАНЫШЕВА и ИГНАТОВСКОГО. Между тем таких показаний на предварительном следствии указанные арестованные не давали. 20 февраля 1942 года ЧУРИЛОВСКОМУ было предъявлено необоснованное обвинение в совершении тяжких государственных преступлений. Постановление о предъявлении обвинения утвердил ПОДЧАСОВ.

Несмотря на изнурительные допросы и вымогательства, ЧУРИЛОВСКИЙ показаний о своей антисоветской деятельности не дал.

Вместо того, чтобы немедленно прекратить дело и освободить из-под стражи ЧУРИЛОВСКОГО, как необоснованно арестованного, были приняты меры любыми путями собрать на него компрометирующие материалы и осудить. Так, с этой целью в период с 26 февраля по 31 марта 1942 года были допрошены четыре сослуживца ЧУРИЛОВСКОГО по институту, однако показаний об антисоветской деятельности ЧУРИЛОВСКОГО они не дали.

Тогда же была допрошена в качестве свидетеля и ИГНАТОВСКАЯ М.И., осужденная к тому времени к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ. Но и этот «свидетель» дал показания лишь о некоторых незначительных пораженческих высказываниях ЧУРИЛОВСКОГО, которые он якобы допустил при случайной встрече с ней на улице. Эти показания ЧУРИЛОВСКИЙ отрицал как на допросах, так и на очной ставке с ИГНАТОВСКОЙ, проведенной СУСЛОВЫМ 6 марта 1942 года.

Не получив от ЧУРИЛОВСКОГО признательных показаний и не имея других доказательств о его причастности к антисоветской организации РОЗЕ, КОШЛЯКОВА и других, АЛЬТШУЛЛЕР 31 марта 1942 года вынужден был утвердить составленное СУСЛОВЫМ постановление о выделении материалов на ЧУРИЛОВСКОГО в отдельное производство, а 6 апреля 1942 года ОГОЛЬЦОВ утвердил постановление о прекращении уголовного преследования.

Допрошенный по поводу фальсификации этого дела ОГОЛЬЦОВ С.И. заявил, что с его стороны никогда не давалось указания на фальсификацию дел, а в данном случае он был обманут СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ и ЗАНИНЫМ, которые сослались в постановлении на арест ЧУРИЛОВСКОГО на несуществующие показания.

Из материалов расследования видно, что в КРО УНКВД Ленинградской области получила широкое распространение преступная практика допросов заключенных после их осуждения к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ. На этих допросах путем шантажа и вымогательства от осужденных отбирались нужные следствию компрометирующие показания на других лиц. Так, кроме СТРАХОВИЧА после осуждения к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ допрашивались ИГНАТОВСКАЯ, ИГНАТОВСКИЙ и ТИМОФЕЕВ.

[…]

Таким образом, произведенным расследованием установлено, что АЛЬТШУЛЛЕР, работая в 1937–1938 гг. в Управлении НКВД Ленинградской области на руководящих должностях, являлся одним из активных участников фабрикации следственных дел на виднейших деятелей рабочего и коммунистического движения Латвии и Эстонии, необоснованно обвиненных в совершении тяжких государственных преступлений и в последующем осужденных к расстрелу; будучи зам. начальника КРО, принимал активное участие в аресте [и] следствии по делам на 2 группы ленинградских ученых, необоснованно арестованных в период с ноября 1941 года по март 1942 года; лично вел агентурную разработку на одну из этих групп; участвовал в допросе и получении вымышленных показаний от осужденного к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ профессора СТРАХОВИЧА, используя затем эти показания для ареста ряда других научных работников.

ЗАНИН, являясь начальником контрразведывательного отдела, осуществлял руководство агентурной разработкой и следствием по делам ленинградских ученых; подписал постановление на арест члена-корреспондента Академии наук СССР ИГНАТОВСКОГО с грубым искажением в постановлении существа имевшихся материалов и после ареста ИГНАТОВСКОГО дал указание о непрерывном его допросе; лично участвовал в допросах основных арестованных, от которых получил вымышленные показания; не принял мер к объективной проверке показаний арестованных и не предъявлял таких требований к следователям; использовал вымышленные показания осужденного СТРАХОВИЧА для ареста других ленинградских ученых; подписал сфальсифицированное постановление на арест профессора ЧУРИЛОВСКОГО; разрешал допросы осужденных к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ с целью получения от них нужных следствию показаний.

ПОДЧАСОВ, состоя в должности заместителя начальника контрразведывательного отдела и одновременно начальника следственного отделения того же отдела, непосредственно руководил следствием по делам ленинградских ученых; не предъявлял требований к следователям по сбору объективных доказательств вины арестованных; участвовал в допросе профессора СТРАХОВИЧА после его осуждения к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ и совместно с другими работниками КРО получил от него вымышленные показания, которые затем были использованы в качестве «доказательств» для ареста других ученых; подписал ряд постановлений на арест; утвердил постановление о предъявлении ЧУРИЛОВСКОМУ необоснованного обвинения в совершении тяжких государственных преступлений.

КОЖЕМЯКИН, работая начальником отделения контрразведывательного отдела, участвовал в агентурной разработке группы ленинградских ученых, по которой лично составил справку, а затем подписал план агентурно-оперативных мероприятий, извратив в этих документах существо имевшихся в деле агентурных материалов; участвовал в непрерывных допросах ИГНАТОВСКОГО и первый получил от него вымышленные показания об антисоветской деятельности; подписал постановления на арест большинства научных работников, необоснованно обвиненных в совершении тяжких государственных преступлений, в том числе по вымышленным показаниям, полученным от осужденных к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ.

АРТЕМОВ, будучи заместителем начальника следственного отделения КРО, принимал активное участие в следствии по делам на одну из групп ленинградских ученых; лично вел следствие в отношении ряда ученых и путем запрещенных методов допроса получил от них вымышленные показания о существовании антисоветской организации среди профессорско-преподавательского состава высших учебных заведений Ленинграда, на основании которых выносил постановления на арест других научных работников.

РЯБОВ, работая следователем, а затем старшим следователем, принимал участие в следствии по делам ленинградских ученых и совместно с другими работниками получил от некоторых арестованных вымышленные показания; участвовал в составлении необъективного обвинительного заключения по одному из дел.

ОГОЛЬЦОВ, будучи заместители начальника Управления и осуществляя руководство агентурной разработкой и следствием по делам ленинградских ученых, некритически относился к представляемым ему материалам; лично допрашивал некоторых арестованных и получил от них вымышленные показания; утвердил постановления на арест ленинградских ученых и обвинительные заключения по двум делам без должной проверки материалов, послуживших основанием к арестам и обвинению этих лиц в совершении тяжких государственных преступлений.

[…]

За грубейшие нарушения социалистической законности, в результате чего наступили тяжелые последствия, —

ПОЛАГАЛ БЫ:

1. Во изменение ранее изданных приказов АЛЬТШУЛЛЕРА И.К., ЗАНИНА С.Ф., КОЖЕМЯКИНА И.А. и АРТЕМОВА Б.В. уволить из органов госбезопасности по фактам, дискредитирующим звание офицера.

2. Преподавателю школы № 401 КГБ при СМ СССР подполковнику РЯБОВУ М.Ф. объявить выговор.

3. В отношении ОГОЛЬЦОВА С.И. ограничиться ранее состоявшимся его увольнением из органов госбезопасности.

4. Материалы расследования на полковника запаса МВД ПОДЧАСОВА И.В. направить в Особую инспекцию МВД СССР.

ЗАМ. НАЧ. ОТД-НИЯ ОСОБОЙ ИНСПЕКЦИИ УК КОМИТЕТА

ГОСБЕЗОПАСНОСТИ при CОBETE МИНИСТРОВ СССР

подполковник СЕРОВ

СОГЛАСЕН:

НАЧАЛЬНИК ОСОБОЙ ИНСПЕКЦИИ УК КОМИТЕТА

ГОСБЕЗОПАСНОСТИ при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

полковник БОРОВЛЕВ

3 мая 1957 года