От родных
Яворский самая значимая фигура в мире Столбов. Трудно найти человека, любившего Столбы больше Яворского. Трудно найти человека, сделавшего для Столбов больше Яворского.
С четырнадцати лет и до самой смерти жизнь Александра Леопольдовича неразрывно связана со Столбами. Член всех Каратановских компаний, начиная со второй; один из основателей избушек Нелидовки и Дырявой; первый (и лучший) директор заповедника "Столбы"; историограф Столбов, оставивший подробнейшие описания избушек, компаний, традиций; и, наконец, автор грандиозной поэмы "Столбы".
Лилия Подберезкина, один из исследователей жизни Яворского, писала: "Столбы всегда занимали в его жизни особое место. Это о них он писал:
У нас два дома тот и этот.
И сам не ведаешь порой,
Особенно в разгаре лета,
Который настоящий твой.
"Сердцу сказочных камней" были посвящены не только все часы свободного досуга, но и серия научных и популярных работ о заповеднике, многие рисунки, стихи, уникальная поэма, в которой Александр Леопольдович описал почти всю географию Столбов, быт, традиции, романтику столбистской жизни того времени. .Этот заповедник, с уверенностью могу сказать единственный в СССР по своей оригинальности освоения человеком и его поведения там., читаем мы в его письме руководителю Памирской экспедиции Крыленко. А.Л. Яворский записал историю создания многих столбистских избушек и стоянок, оставил интересные сведения о жизни ходивших туда компаний. Прекрасно понимая, что столбистская микротопонимия часть нашей общей культуры, Яворский описал происхождение многих названий на Столбах. Как филолог, я впервые столкнулась именно с филологической стороной столь удивительно разносторонней деятельности Александра Леопольдовича. Собранные им сведения бесценный вклад Александр Леопольдович в создаваемую ныне Книгу столбистских имен>.* (* Лилия Подберезкина. Яворский Александр Леопольдович (1889-1977) / Столбовские вертикали. 1992. № 1.)
В 1925 г. Александр Леопольдович становится первым директором заповедника "Столбы". Это было идеальное сочетание: ученый-биолог и столбист с многолетним стажем. Именно поэтому ему удалось поладить с вольным столбистским племенем и организовать жизнь в заповеднике так, что столбисты стали опорой и помощью администрации. Конец двадцатых - начало тридцатых годов это золотой век столбизма.
Елена Александровна Крутовская вспоминает:
"Первому Директору, подобно Богу Саваофу, пришлось взять на себя сотворение заповедника не из первозданного хаоса, а что гораздо хуже в месте, которое все окрестное население издревле считало своей охотничьей и ягодной вотчиной, где веселая и бесшабашная молодежь давно уже установила свои собственные законы неписаные законы столбовской вольницы.
Помогло Первому Директору то, что он сам был столбистом, своим этому веселому братству, и самое главное человеком, непоколебимо уверенным в правоте своего дела. В истории Столбов, как и во всякой истории, есть свои приливы и отливы, свои .смутные времена., а то доисторическое (по нашему с вами счету) время, когда Первому Директору было поручено сотворить заповедник, можно назвать временем бурного наводнения Столбов стихийным и неорганизованным туризмом, еще не введенным ни в какие рамки.
Больше всего нарушений в заповеднике производили самые, казалось бы, дисциплинированные люди военные, приезжавшие сюда целыми подразделениями: с лошадьми, походными кухнями, грохочущими оркестрами и прочими воинскими атрибутами,и оставлявшие после себя мерзость и запустение, как после татарского набега. Все попытки Первого Директора пресечь эти нарушения кончались неудачей время было поистине смутное, в необходимость сотворения заповедника тогда верили немногие, и бедному "Богу Саваофу., ходившему по столбовской моде в старых галошах на босу ногу и в черной рубахе распояской, немало досталось насмешек и грубостей от военного начальства.
Неизвестно, чем бы кончилось это неравное единоборство, если б однажды Первого Директора Александра Леопольдовича Яворского . не осенило: сел он за письменный стол и написал заметку в газету .Красноярский рабочий.. В заметке живо и красочно рассказывалось, как в годы Гражданской войны Буденному, преследовавшему беляков, лег на пути сказочный заповедник .Аскания Нова.. И у прославленного красного командира не поднялась рука на это чудо - отдал Буденный приказ обойти заповедник. .Аскания Нова. была спасена.
.А вот наши военные начальники не уважают законы своей страны, не берегут свой заповедник жемчужину Красноярска. Следовало бы им поучиться у Буденного", так кончил Первый Директор свою заметку. Заметка эта была напечатана.
"Сижу я у Нелидовки. Костерок развел. Чай кипячу... Вдруг шум. Выхожу.
С горы несколько военных. Подходят. Козыряют. "Вы директор заповедника?" - рассказывал Яворский. Я стою перед ними - рубаха распояской, галоша на правой ноге белой вязкой крест накрест привязана, на левой - черной. (Так мы тогда ходили). Вид, конечно, не очень... директорский! Переглянулись и под козырек: . "Где, товарищ директор, разрешите остановиться нашей части?"
Когда мы жалуемся теперь на всякие трудности в нашей работе, на .туристскую стихию., которая нас .захлестывает., я вспоминаю этот рассказ Первого Директора. Вот кому было действительно трудно!"* (* Е.А. Крутовская. Были заповедного леса. Красноярское книжное издательство,1990.)
Однако в 1933 г. сменилось начальство краеведческого музея, и Яворскому пришлось уйти оттуда и, следовательно, из заповедника, поскольку заповедник тогда был в ведении музея. Обстановка на Столбах изменилась настолько, что многие столбисты перестали ходить на Столбы и стали "селиться" за пределами заповедника.
"Мы особенно зачастили в избушку над Иваховым ложком ["Дырявая" А.Б.] и здесь мы обретали покой и душевное равновесие. Город в эту пору казался нам каким-то страшным. Как мы были рады, когда, поднявшись из ложка с водой к избушке, встречали друг друга, ведь мы не виделись пять дней, а что могло за эти пять дней произойти? Очень и очень многое. Уже не было на своих местах многих самых обыкновенных простых людей, соседей и близких знакомых<...>
Переправился на лодке от Базаихи на Гремячий и зашел к Вере Лотоцкой. Тут я узнал, что ко мне .приходили.. А это значит, как и у всех, к кому .приходили. их и уводили. Как обидно. Год был такой тяжелый и напряженный работа по выпуску последнекурсников, лекции, налаживание ботанического кабинета и многое, связанное с организацией, можно сказать, на голом месте. Отпуск и он должен пропасть. Нет! Опять в Дырявую до конца отпуска. Снова набрал припасов и снова я над Калтатом в своей Дырявой.
Пробыл я в избушке до 1 сентября, т.е. использовал не весь отпуск, и вышел. Я узнал, что на кафедре никого нет. Начал читать лекции по всем пяти ботаническим дисциплинам, около 10.11 лекций в день.
И 22 октября в ночь был обыскан, арестован и препровожден в тюрьму".
Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края. Том 2 (В-Г)
