Судьба Ивана Петровича Губанова в какой-то степени типична – фронт, немецкий плен, возвращение, сталинский лагерь – безвестная смерть. В эту печальную историю удивительным образом вплетается авантюра его племянника, Арсения Буслакова, который не побоялся съездить в лагерь, проведать дядю, а затем спокойно вернулся обратно. Смелость юноши, свойственный гуслякам авантюризм, семейная дружба – все это оказалось сильнее лагерной машины, и хотя бы на миг деревенским родственником удалось обмануть толпу сталинских вертухаев и доносчиков.
Деревня Асташково ныне находится в Соболевском сельском поселении Орехово-Зуевского района, на оживлённой дороге Москва—Егорьевск. Она расположена на территории Гуслицкого края и до 1917 года и входила в Богородский уезд. Сохранилось её описание 1869—1871 гг.: «Деревня Асташково расположена на большом Касимовском тракте, идущем в город Егорьевск, в 2-х верстах от Коломенского шоссе и в 16 верстах от Московско-Рязанской дороги … В деревне/сельце находится 1 лавка, 1 постоялый двор. Трактиров, харчевен, питейных домов, мельниц, больниц, богоделен, фабрик, заводов, школ не имеются. В Асташково грамотных 92 мужчины, 3 женщины. Всего деревне принадлежит 1080 десятин 720 сажень. Пахотной земли – 360 десятин, в том числе 120 десятин засеивается рожью и 240 десятин овсом». Помимо земледелия жители Асташкова, занимались ткачеством. Деревня всегда была старообрядческая, хотя было немало и никониан. Сначала Асташково принадлежало Николо-Угрешскому монастырю, а затем стало государственной собственностью.
Близость Гжели играла свою роль. Многие деревенские мужики уезжали работать с семьями на заводы Кузнецова в разные части бывшей Российской империи. Одна из коренных фамилий Асташково – Губановы. В 1908 г. в семье Петра Николаевича и Анны Петровны (в девичестве Кудряшовой) Губановой родился мальчик, которого назвали Иваном. Через несколько лет родился ещё один сын – Евгений. Семья была простая, крестьянская со среднем доходом. Иван получил только начальное образование в деревенской школе и далее стал помогать отцу по хозяйству.
Иван Петрович Губанов (в центре) с отцом и братом Евгением
В 1920-е гг. он служил в Красной Армии, а после возвращения женился на местной девушке Клавдии Ивановне Чурилиной. Она рано осиротела и воспитывалась у родственников. Иван на «Слободке», где когда-то жили родители жены, выстроил новый дом, из которого вышли в свет шесть их дочерей. Когда начались раскулачивание и голод родители с младшим сыном Евгением уехали в Москву, а Иван с семьей остался в деревне, где работал завхозом в колхозе. Жена сначала работала на фабрике в соседней деревне Ванилово (ныне – поселок городского типа им. Цюрупы), а затем перешла в колхоз. Но началась Великая Отечественная война. Вскоре Иван Губанов по мобилизации был призван в армию. В течение июля и августа 1941 г. он проходил курс обучения, а в сентябре принял участие в боевых действиях на Смоленском направлении, где 29 октября 1941 г. попал в плен. Побыв в плену чуть больше месяца, он был освобождён Красной армией.
Иван Петрович Губанов
Клавдия Ивановна Губанова
После освобождения военнопленные проходили фильтрационно-проверочные лагеря, где решалась их дальнейшая судьба. Губанова направили на фильтрацию в Сталиногорск (ныне – г. Новомосковск Тульской области), где находилось два лагеря. Иван Петрович оказался в проверочно-фильтрационном лагере № 283.
Про Тульскую область в те годы интересную информацию предоставил мне краевед из г. Новомосковска Андрей Клочков. Он рассказал, что в 1930—1950-е гг. регион был покрыт густой сетью спецпоселений и лагерей, а по числу спецконтингента область лидировала в Центральной России. С потерей Донбасса в ноябре 1941 г. Тульская область стала единственным источником угольного топлива Европейской части СССР. Для добычи угля требовались людские ресурсы. Использовали спецконтингент и спецпоселенцев. Сама по себе процедура «фильтрации» военнослужащих отошла на второй план. Сроки проверки сознательно затягивались, так как у «хозорганов» был свой производственный план, который необходимо выполнять.
Поэтому вместо нескольких месяцев люди проводили в лагерях годы. Управление лагерей располагалось в Сталиногорске. Эшелоны с людьми прибывали на станцию Ключевка, а оттуда – прямо к воротам лагеря. Другие этапы следовали до станций Узловая или Бобрики, откуда заключенные шли своим ходом. В сборно-распределительном лагерном отделении № 13 на поселке Гипсовый начиналась лагерная жизнь: общие построения, переклички, внезапные проверки, борьба с клопами и вшами. Пребывание здесь было недолгим – сразу появлялись представители разных «хозорганов», в основном шахт и стройконтор, которые отбирали для себя нужное количество рабочей силы и направляли под охраной в лагерные отделения, располагавшиеся вблизи шахт, предприятий, строек или карьеров.
В лагерях военнопленных Тульской области помимо советских граждан сидели немцы, венгры, финны, поляки, румыны и даже итальянцы. А в конце войны трудились интернированные латыши, литовцы и эстонцы. Ивана Петровича распределили в один из лагерных пунктов при шахте, где он стал работать плотником и откуда написал письмо домой.
Письма – один из важных источников для изучения биографий в военное время. На треугольнике письма Губанова обозначен обратный адрес – п./я 11/20 (Б). На первый взгляд определить его сложно, так как это не полевая почта, которая соответствует определённой армии или дивизии. При помощи одного опытного исследователя было установлено следующее, за обозначением почтового ящика скрывается лагерь 283, лагпункт на шахте 20-Б треста «Болоховуголь» комбината «Тулауголь». Если проанализировать документы Центрального архива Министерства обороны, то выясняется, что марте 1942 г. в этот лагерь прибыли первые 3 тысячи человек. В апреле 1942 г. в спец. лагере № 283 содержалось уже 9 018 человек бывших военнослужащих, из которых только 1125 человек после фильтрации были направлены на фронт.
О самом посёлке Болохово известно, что здесь работало несколько лагерных отделений (ЛО) двух лагерей. Контингент этих учреждений работал на комбинат «Тулауголь» и предприятия Наркомугля. В основном, здесь проходили фильтрацию «бывшие советские военнослужащие», «пособники фашистов», интернированные. Была и ещё одна категория – спецпоселенцы. Это – репрессированные советские немцы, корейцы и крымские татары, чей принудительный труд использовался дольше всего (1942—1956).
После возобновления переписки родственники поняли, что Иван Петрович был в плену и в данный момент находится на «трудовом фронте», где решается его судьба. Надеялись, что его выпустят и отправят дальше воевать, ожидали известий. Он писал письма, где описывал, чем занимается, в каких условиях живёт и где работает. В последнем письме от 2 февраля 1943 г., адресованном сестре жены, он упоминает племянника Арсения, который, судя по этому письму, приезжал к нему в лагерь на встречу. В письме Иван Петрович интересуется и переживает, как 15-летний парень добрался домой до Куровского, и ждёт от него ответа.
Письмо И.П. Губанова из Сталиногорского лагеря. 1943 г.
Меня это очень заинтересовало, так как члены семей лагерников даже не могли представить места их нахождения, поскольку всё было засекречено. Но, поговорив ещё раз с родственниками, я установил следующие факты. В начале 1943 г. от Ивана Петровича пришло обычное письмо (без проверки военной цензуры), адресованное племяннику, а не жене или сестре жены, как обычно. В нём Иван Петрович сообщал, что его арестовали. Дальнейшую судьбу он свою не брался предугадать, но подозревал что-то нехорошее. Он также написал, что хочет в последний раз повидаться с кем-нибудь из родственников. Поскольку Арсений был молодой и самый энергичный из его семьи, Губанов решил связаться с ним. Иван Петрович придумал план, выполнить который было очень сложно. Арестованных держали в шахте, на глубине, взаперти и под надзором, наружу не выпускали. Единственная связь с миром – люк, на котором была установлена решётка. Эта шахта была для того времени новая (1942 года постройки), и возможно это был один из вентиляционных стволов.
Губанов написал до какой станции можно добраться, как окольными путями, минуя охранников, через забор можно пробраться к этому люку, где он с ним планирует встретиться и в какое время надо это делать, чтобы не попасть под охрану. В письме он нарисовал целую карту действий, но оно не сохранилось. Также он писал, что, мол, проходя через лес и поле, не подавай виду, а если кто-то спросит, зачем и куда идёшь – отвечай, что ты местный житель, идёшь в соседнюю деревню, но заблудился. Как только охрана уйдёт – пролезай под забором. Ещё у него была связь с кем-то из местных жителей. Через него Иван Петрович отправил письмо и дал здание установить столбики (колышки) для ориентации на местности. Этот местный житель, скорее всего, работал на шахте и поэтому имел с ним связь.
С пересадкой в Туле Арсений добрался до станции Присады и далее пешком двинулся до Болохово. Не доходя посёлка, он свернул на просёлочную дорогу и благополучно добрался до режимного учреждения. «Дядя Ваня», как он его называл, был очень рад встрече, а мужики крайне удивлены, как этот пацан смог к ним приехать. Общались они, конечно, недолго. Арсений привёз ему передачу – папиросы, еду и письмо от жены. А Иван Петрович передал ему ватные брюки, что-то из одежды, а также записку жене. Дядя племеннику рассказал, что он не виновен во всём этом, что его отряд просто подставили, и он попал в окружение. То же самое он написал жене и просил её, чтобы она ничего про него плохого и обидного не думала. Он практически не воевал и не имел даже оружия (известный факт, что в начале войны некоторые батальоны из-за нехватки оружия воевали чуть не при помощи палок и дубин).
Арсений Буслаков
Арсений увидел голодных, измождённых, больных, но ещё молодых мужиков и понял, что это смертники. Никто не выживет. В этом поступке Арсения меня поразила его смелость и находчивость – далеко не каждый решиться на такое опасное путешествие. После того, как он вернулся из Тульской области, его семья получила от дяди последнее письмо (я о нём писал выше) и связь на этом прервалась.
Все эти годы родные ничего не знали о его судьбе. После войны жена Клавдия Ивановна обращалась в военкомат, писала заявление о поиске мужа, но ей дали понять, чтобы она по этому вопросу больше не обращалась. Она всю жизнь хранила газету, в которой был напечатан указ о присвоении звания Героя Советского Союза Губанову Ивану Петровичу. Это был однофамилец, полный тёзка её мужа. Умерла Клавдия Ивановна в 1978 г. так и не узнав о правду судьбе своего мужа.
Недавно я получил ответ из архива УФСБ по г. Москве и Московской области, где хранится его уголовное дело под № 47675. Оказывается, 18 февраля 1943 г. И.П. Губанов был арестован прямо в шахте Особым отделом НКВД спецлагеря № 243 по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных ст.193-7, ст. 193-22 УК РСФСР, а 28 февраля ему было предъявлено обвинение по ст. 58-1б УК РСФСР. Согласно протоколу Особого Совещания при НКВД СССР от 21 августа 1943 г., он был осуждён на 10 лет лагерей (ИТЛ) и был отправлен этапом в Воркутинский ИТЛ, и умер 15 ноября 1943 г. на пересылке в Котласе.
Шахтеры-заключенные Сталиногорского проверочно-фильтрационного лагеря № 283. . Крайний слева - поэт Я.В. Смеляков
Главной военной прокуратурой 9 апреля 2001 г. И.П. Губанов был признан осужденным обоснованно и не подлежащим реабилитации. Разберемся, по каким он точно статьям обвинялся. По этому вопросу я обратился к Павлу Понорину, и он мне сообщил следующее:
«Согласно УК РСФСР 1926 года (действовал в годы Великой Отечественной войны) первоначально И.П. Губанов обвинялся в самовольной отлучке, а по следующей статье № 193.22 в дезертирстве. Что касается ст. 58-1б, то она дополняла ст. 58.1а – измену родине, в частности, касалась совершения этого преступления военнослужащими. То есть поначалу он обвинялся в самовольной отлучке, потом – в дезертирстве, а потом был обвинен в измене родине. Почему НКВД переквалифицировали статью – не ясно. Думаю, что по последней статье ему инкриминировали переход на сторону врага. Были ли у чекистов факты или все это строилось на “липовых” свидетельских показаниях и “собственноручном признании” – мы не знаем.
Сталиногорск. 1950-е гг.
Доступ к делу нереабилитированных граждан закрыт. С одной стороны, действие ФЗ № 1761-1 “О реабилитации жертв политических репрессий” распространяется на лиц, которые были осуждены за государственные преступления, а ст. 58-1б к таковой относится. Но с другой, есть ряд определений Верховного суда РФ, самое первое было вынесено в 2003 г., а последнее – в 2013 г. Оно определяет, что лицо признано осужденным приговором по делу об измене родине в форме перехода на сторону врага, совершенного военнослужащим, не подлежащим реабилитации, поскольку не подлежат реабилитации лица, обоснованно осужденные судами за измену родине. По статье 4 не подлежат реабилитации лица, перечисленные в статье 3 настоящего Закона, обоснованно осужденные судами, а также подвергнутые наказаниям по решению несудебных органов, в делах которых имеются достаточные доказательства по обвинению в совершении следующих преступлений: измена Родине в форме шпионажа, выдачи военной или государственной тайны, перехода на сторону врага; шпионаж, террористический акт, диверсия. Но надо добиваться от Военной прокуратуры обоснованного ответа: на основании каких материалов она отказала в реабилитации».
Мною в Главную военную прокуратуру Российской Федерации направлен запрос. Уверен, что со временем справедливость восторжествует. Тогда можно будет ознакомиться с его делом и выяснить истинные причины, за что ему дали 10 лет. Будем надеяться на положительный исход.