Бодров Михаил Антонович

«Твой неисправимый троцкист папа»

Михаил Антонович Бодров родился в крестьянской семье в 1902 году и провел детство в Подмосковье. С 1919 по 1923 год служил в Красной армии. После демобилизации жил в Москве, до 1928 года работал в Центросоюзе разнорабочим. В 1924 году он женился на Вере Романовне Уткиной – девушке из соседней деревни, привез ее в Москву. В 1925-м у них родилась дочь Тамара, в 1927-м – сын Анатолий.

В 1920 году Бодров вступил в РКП(б), в 1927-м был исключен из партии за принадлежность к троцкистской оппозиции Активное преследование «троцкистской оппозиции», жертвой которого стал М. Бодров, началось после XIV съезда ВКП(б) в декабре 1927. На съезде было одобрено исключение из партии Л. Троцкого и Г. Зиновьева, а также около сотни их сторонников. .

Семейная жизнь М. А. Бодрова продолжалась недолго и прервалась в 1929-м, после первого ареста. Вера Романовна детям об отце почти ничего не рассказывала, скрывала, что он был репрессирован; в семье считалось, что он утонул. Возможно, сначала это делалось для конспирации. Во всяком случае, как это видно из переписки Бодрова, в 1934 году Вера Романовна приезжала к нему в казахстанскую ссылку, хотя детям об этом никогда не говорила. Дочери запомнилось только, что, по рассказам матери, «отец был очень порядочным». В подтверждение Вера Романовна приводила такой случай. Своего жилья в Москве у них с Бодровым не было, и они «снимали койку». Но когда в Центросоюзе Бодрову дали комнату, он, несмотря на то, что жена была беременна, отказался в пользу друга, у которого было двое детей. И лишь потом получил комнату на Разгуляе.

Михаил Антонович был убежденным троцкистом. Заполняя при аресте в июне 1929 года анкету арестованного, он и не думал скрывать своих политических взглядов. «Целиком и полностью стою на защите платформы оппозиции, деятельность оппозиции при настоящем положении во всех формах считаю необходимой и всемерно буду проводить. Политику ВКП(б) считаю неправильной. От всяких показаний по существу моей роли, деятельности и связей в организации – отказываюсь».

В одном из перехваченных НКВД писем Бодрова из мест заключения читаем: «С ненавистным режимом ничего общего у меня нет, кроме бешеной ненависти к нему и самой беспощадной борьбы с ним». При обыске во время ареста в 1935 году у Бодрова была найдена написанная им листовка с четким изложением критических взглядов оппозиционера Вейхман В. Воскреснет ли старый комендант? Докум. повесть. Тель-Авив: Иврус, 2002. С. 131–132. :

1. Нынешний сталинский режим ничего общего не имеет с диктатурой пролетариата, то есть с властью рабочих. Мы имеем не власть рабочих, а неограниченную диктатуру бюрократической олигархии, которая своим террористическим режимом превосходит старый царский режим и даже господствующий режим в Германии и Италии.
2. Рабочий в России политически угнетается и экономически эксплуатируется. Материально русский рабочий живет не только хуже западноевропейского рабочего, но даже хуже китайского кули.
3. Все, что ныне выдается за «социализм» — ложь и обман.
4. В связи с колхозной авантюрой деревня разорена.
5. Во всей стране свирепствует абсолютное бесправие. Тюрьмы, ссылки и концлагеря переполнены сотнями тысяч ни в чем не повинных людей.
6. Управленческий аппарат обжирается от изобилия — внизу рабочая масса и трудящееся крестьянство изнемогают от недоедания и непосильного труда.
7. В городах, на фабриках и заводах, в деревнях, колхозах и совхозах — методы труда напоминают крепостные…

Политическая позиция М. А. Бодрова не ограничилась идейными установками, он становится активным участником троцкистского подполья.

Бодрову 27 лет. В течение нескольких месяцев 1928 года он выполняет важное задание: тайно, под вымышленным именем, возит секретную почту сосланного в Алма-Ату Троцкого; проделывает для этого двести верст на лошадях между Алма- Атой и Фрунзе, где кончалась железная дорога, и там передает ее другому нарочному. О масштабах этой работы имеется свидетельство Л. Д. Троцкого: «Нами послано было из Алма-Ата около 800 политических писем; в том числе ряд крупных работ. Кроме того, отправлено было около 650 телеграмм. Получено нами свыше 1000 политических писем, больших и малых, около 700 телеграмм, в большинстве коллективных. Все это, главным образом, в пределах ссылки. Сверх того из Москвы нами получено 8-9 секретных почт, т. е. конспиративных материалов с нарочными; столько же отправлено. Секретная московская почта держала меня в курсе всех дел и позволяла с небольшим запозданием откликаться на важнейшие события» Архив Троцкого в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета (США). Папка bMs Russ 13 Т-3149. Т – /И-R/. .

Это задание, связанное с большим риском, по отзыву его товарищей, он выполнил с честью. Вот что рассказывалось о Михаиле Бодрове в «Бюллетене оппозиции»:

«Московский рабочий, красноармеец во время Гражданской войны, большевик- ленинец. В начале 1928 года, после ссылки Л. Д. Троцкого в Алма-Ата, тов. М. Бодров был направлен организацией в Алма-Ата для поддержания связи Л. Д. Троцкого с Москвой. Приняв облик уральского крестьянина, отпустив бороду, с соответствующими бумагами, М. Бодров обзавелся лошадьми и повозкой и в качестве ямщика ездил из Алма-Ата до ближайшей железнодорожной станции (г. Фрунзе, двести с лишним верст) и обратно. В очень трудных условиях тов. Бодров проявил большую выдержку, хладнокровие и ловкость. Великолепно справившись со своей задачей, он обеспечил связь Л. Д. Троцкого с Москвой на наиболее трудном участке. Продержавшись около года, тов. Бодров был арестован в связи с другим “делом”, но был “разоблачен” и как ямщик. Просидев много месяцев в разных тюрьмах, тов. М. Бодров был затем сослан. Арестованный снова, он просидел три года… Ныне находится в ссылке, по другим сведениям, направлен в концлагерь» Бюллетень оппозиции, № 50. Май, 1936. Официальный печатный орган троцкистской оппозиции. Выходил в Париже в 1929–1941. С начала издания журнала и до своей смерти в 1940 главным редактором «Бюллетеня» оставался Л. Троцкий. .

1928 год – последний год свободы. Возможно, самый счастливый его год. По возвращении в Москву в июне 1929-го он будет арестован. При обыске у него найдут две фотографии Троцкого, «Завещание» Ленина, подпольную литературу. Это первый арест, после которого он был направлен в Челябинский политизолятор. За первым приговором следуют другие: в 1930-м, в 1933-м, в 1935-м. Все – «за контрреволюционную троцкистскую деятельность». На допросах от Бодрова требуют назвать имена соучастников, добиваются осуждения троцкизма. В ответ он для видимости заявляет об отходе от троцкизма, но, разумеется, не думает называть имена товарищей и даже не собирается признавать троцкизм антисоветским течением.

Из Протокола допроса от 14.06.1930:

«Утверждаю, что ни с кем из сторонников троцкистской оппозиции разговоров о возобновлении или продолжении нелегальной работы я не вел. Никаких нелегальных троцкистских материалов после возвращения моего из политизолятора я ни от кого не получал, не читал и ничего о них не знаю. Деятельность и взгляды оппозиции в прошлом я не могу назвать контрреволюционными…»

Понятно, что после такого «признания» за новыми арестами дело не стало. Выписка из протокола Особого совещания НКВД СССР от 20.06.1935:

«Михаил Бодров был направлен в Семипалатинск, где прожил до конца 1934 года. Работал экономистом в Облпотребзаготконторе. Вел оживленную переписку с товарищами-троцкистами. 9 января 1935 года был снова арестован УНКВД по Восточно-Казахстанской области. Предъявлено обвинение по статьям 58-10, 58-11 УК РСФСР в проведении систематической контрреволюционной пропаганды и агитации среди населения г. Семипалатинска, обработке в троцкистском духе малоустойчивых коммунистов, организации сборов в кассу взаимопомощи, попытке нелегально переслать свои контрреволюционные письменные установки в Москву».

По последнему приговору Бодров получает пять лет лагерей. Его направляют сначала в Карлаг (Казахстан), а затем в Севвостлаг – на Колыму. Здесь его как «особо опасного» помещают в ОЛП Зырянка, поселок, расположенный в 90 километрах от Полярного круга.

Из документальной повести Владимира Вейхмана «Воскреснет ли старый комендант?»:

«Где бы ни находился Михаил Бодров, он везде оказывался зачинщиком акций протеста. На карагандинском пересыльном пункте он… организует выступление против пристрастного следствия. Карагандинский этап прибывает в Красноярск – и за подписью Бодрова в НКВД направлено резкое заявление от имени всех политических заключенных. На пересылке во Владивостоке Бодров заявил краевому прокурору, уговаривавшему заключенных погрузиться на “Кулу”: “Вся деятельность НКВД – сплошная провокация, им надо лишь затянуть нас на пароход”» Вейхман В. Воскреснет ли старый комендант? Докум. повесть. Тель-Авив: Иврус, 2002. С. 132. .

Среди политзаключенных было много осведомителей. Владимир Вейхман приводит свидетельство одного из них:

«Источник “Овод”
Принял: Иванов
12/VII-36 г.
Агентурное донесение
С прибывшим этапом на пароходе “Кулу” приехали организаторы контрреволюционных действий – троцкисты, которые назвали себя старостатом Старостат – Совет старост; неофициальный орган самоуправления политзаключенных на Соловках и в политизоляторах, защищавший их интересы перед администрацией. , без всяких назначений и выборов, главные руководители к-р действий – Бодров, Барановский, Саянский, Мартов. Находясь в карантинном пункте Севвостлага, указанные лица сгруппировали вокруг себя троцкистов, а равно ведут агитаторскую работу и среди остальных з/к, привлекая их на свою сторону, говоря, что нас пригнали на Колыму для уничтожения, терять нам совершенно нечего, вы также должны бороться против органов НКВД, как и мы.» Вейхман В. Воскреснет ли старый комендант? Докум. повесть. Тель-Авив: Иврус, 2002. С. 84. .

А вот еще, из выступления Михаила Бодрова на собрании политических ссыльных:

«Вы, товарищи, не видите, что творится у вас под носом. Диктатуры пролетариата нет, есть бонапартистско-фашистская диктатура. В партии совершился термидор. В партии не осталось элементов, проводящих линию ленинизма, а есть только чиновники, которые выполняют очередные заказы Сталина» Вейхман В. Воскреснет ли старый комендант? Докум. повесть. Тель-Авив: Иврус, 2002. С. 93. .

Михаил Бодров – один из безусловных руководителей голодовки двухсот четырех заключенных-троцкистов на карантинном пункте в Магадане. Понятно, что отношения у Бодрова с лагерным начальством сложились самые скверные. Фамилии Бодрова и его гражданской жены Анисьи Григорьевны Штифановой постоянно фигурируют в агентурных донесениях. Выходить на общие работы Бодров отказался, попытку вмешаться в его личные семейные отношения назвал «циничной и гнусно- шантажистской», добавив к этому: «Что же касается открытой угрозы перевести меня на штрафной паек за отказ от общих работ, то мне кажется – это просто несерьезно и смешно. Потому что “пугать” политического человека, находящегося в беспрерывном заключении с 1929 года, штрафным пайком просто не остроумно» Вейхман В. Воскреснет ли старый комендант? Докум. повесть. Тель-Авив: Иврус, 2002. С. 132. .

В безнадежной глухомани Зырянки упрямо отстаивающий свои убеждения Бодров совершает отчаянный поступок. Когда его за отказ от работы должны были водворить в подконвойную палатку, он, как написано в акте, «нанес себе порез в области шеи обломком бритвы». «“Миша, держись, крепись, пусть рабочие смотрят, как расправляются фашисты!” – кричала Штифанова…» Вейхман В. Воскреснет ли старый комендант? Докум. повесть. Тель-Авив: Иврус, 2002. С. 132. .

Находясь в колымском заключении, он активно участвует в лагерном сопротивлении – массовой голодовке троцкистов, в забастовке. Конец был предрешен. Постановлением Тройки НКВД по Дальстрою от 14 сентября 1937 года Михаил Антонович Бодров был приговорен к расстрелу. Сохранилось 25 писем М. А. Бодрова. Из них 24 адресованы товарищам по оппозиции и одно – семилетнему сыну Толе. Вот это письмо:

«Моему милому мальчику – Толе! Посылаю тебе на память тетрадь, которую я получил еще будучи в тюрьме. Записывай в нее свои уроки. Когда испишешь – сохрани, как память, что твой папа около пяти лет просидел в тюрьме. Когда мы встретимся с тобою, по записям в этой тетради – я буду судить о твоих первых ученических шагах. Учись так же хорошо, как хорошо учится твоя сестрица – Тамарочка. Крепко целую тебя. Твой неисправимый троцкист папа. г. Семипалатинск, ссылка»(5.10.1934).

Отцовское письмо сын не прочитал. К сожалению, все эти письма адресатов не достигли. Они были перехвачены сотрудниками НКВД. Скорее всего, Бодров пытался передать эти письма с женой, когда она приезжала к нему в казахстанскую ссылку. В итоге они оказались подшиты в следственное дело и обнаружены в 1995 году.

Сын Михаила Антоновича Бодрова Анатолий стал инженером, умер в 1960-е годы.

Дочь Тамара окончила курсы машинописи и стенографии, ушла добровольцем на фронт, работала в штабе армии, в торгпредстве в Бухаресте, во Внешторге. Считала своего отца настоящим коммунистом. Умерла в 1995 году. Дочь Тамары, внучка Михаила Антоновича Бодрова, Лариса Обаничева, живет в Париже. От нее были получены сведения о семье М. А. Бодрова и фотографии из следственного дела.

Сайт памяти Михаила Бодрова