Ковайкин Яков Михайлович

Рассказывает внучка, Ирина Вигеновна Мелик-Гайказян:

Мой дед – Яков Михайлович Ковайкин – умер до моего рождения, поэтому рассказ о нем основан на воспоминаниях бабушки и мамы. Две картины возникали под впечатлением этих повествований – до ареста деда и после. До ареста была полная сосредоточенность на работе, на открытости дома, в котором любили уют, веселье и многолюдные музыкальные вечера (рояль у деда появился при первой возможности). Радость работы и радость отдыха стали итогом долгого напряжения. С самого голодного детства.

Детство Якова Михайловича проходило в Иркутске. Семья его родителей была нищей и безграмотной. Каким-то чудом он сам выучился читать и считать. Его мальчишкой определили к лавочнику вести учет товаров. Лавочник наблюдал за ним с полгода. Наблюдал своеобразно: утром подкладывал в конторку конфеты, а вечером их пересчитывал. За полгода ни одной конфеты не пропало. Тогда он разрешил деду присутствовать на уроках, которые давали его детям приходящие учителя. Через пару лет дед поступил в коммерческое училище. Еще учась там, он начал зарабатывать репетиторством. Тут на него обратил внимание отец одних из его учеников. Позвал работать на свою мануфактуру. Позже предложил оплатить ему инженерное образование. Дед же хотел учиться петь. Не сложилось. Учиться петь он отправился в Санкт-Петербург. Вскоре простудился, сорвал голос. Решил, что если оперным певцом стать уже не суждено, то оставаться в Санкт-Петербурге ему излишне. Вернулся в Сибирь, но не в Иркутск, а в Томск, где уже был открыт Императорский технологический институт. Поступил и окончил горный факультет. Для домашних концертов голоса было достаточно, его приглашали петь на вечерах, где он познакомился со своей будущей женой (моей бабушкой), студенткой медицинского факультета Томского университета. В те времена семья горного инженера и врача могла с большим комфортом устроиться в Иркутске, но деда увлекла перспективность работы главным инженером на дальних золотых приисках. Семья переехала в рабочий поселок Бодайбо. За несколько лет он добился зримых успехов, но это привлекло к нему внимание НКВД. Ощутив это внимание, дед отправил мою бабушку и маму в Иркутск. Как говорится, в один прекрасный день, его пригласили в учреждение и предложили работать там. Разоблачать врагов. Он, выйдя из этого учреждения, сразу же отправился к реке, где купил лодку, переплыл на ней Витим, добрался до первого населенного пункта с аэропортом, полетел в Москву. Там при содействии А.П. Серебровского (начальник «Главзолото») отстоял возможность приносить пользу в качестве горного инженера, хотя по радио уже передали сообщение о «сбежавшем Ковайкине». До ареста еще было несколько лет. После ареста он тянул следствие, настаивая на разных экспертизах. Мучили его, но он держался долго. Отправили строить Канско-Ачинский комбинат, где деда сделали начальником планового отдела. Моя мама ездила к нему в лагерь – возила передачи. Передачи образовывались из тех продуктов, которыми ей оплачивали сдачу крови. Носила сразу две юбки, чтобы ее худоба не бросалась в глаза. Как-то рассказала, как видела перекличку в лагере. Перекликали заключенных, стоящих на коленях. Потом пересчитанные шли строить комбинат или руководить его строительством. Он выжил. Вернулся. Добился реабилитации. Вскоре умер…. Каким человеком был Яков Михайлович? Из изложенного следует, что был он настоящим самородком. Страна не отказывалась от золота, которого он для нее много добыл, но люди-самородки ей были не нужны …