Лохмотко Анна Семеновна

Воспоминания Анны Семеновны Лохмотко, 3 октября 2014 года,г. Кемерово.

Мой отец, Лохмотко Семен Емельянович, родился в 1888 году в деревне Любовшо, Поповогорской волости, Суражского уезда. В нынешнее время, Любовшо находится на территории Красногорского района Брянской области.

Родился Семен в семье крестьянина, трех месяцев отроду остался сиротой, отец его умер.

Учился Семен в сельской школе деревни Любовшо, закончил ее. Работал в своем хозяйстве - пахали, сеяли, выращивали хлеб. В 19 лет он женился. В жены взял Надежду Плиско из соседней деревни Ширки. В 1908 году родился у них сын, Андрей. В 1911 родился второй сын, Петр.
Отец мой был очень трудолюбивый – стал расширять свое хозяйство, приобрел мельницу, маслобойку.

В Первую мировую призвали отца санитаром на фронт – подбирал под огнем раненых, оказывал им первую помощь. Его старание в службе заметили и послали учиться в Киев, на фельдшера. Как закончил учебу – вернулся на фронт. За добросовестную службу имел награды, был ранен.
После революции служил в Красной Армии. Как закончилась Гражданская, вернулся к себе в село, принялся восстанавливать хозяйство.

При Советской власти вскоре разрешили крестьянам брать кредиты на развитие, приобретение сельхоз инвентаря. Отец взял деньги в банке, купил молотилку, веялку, резку для соломы. Купил также лес, построил помещение, где веяли и резали солому на корм скоту. Также приобрел лошадь хорошей породы, которая должна была дать потомство.
По взятому кредиту аккуратно рассчитывался, вообще очень хорошо дела вел. Сам на базар возил свою продукцию: мед со своей пасеки, масло растительное.
В это время начали организовывать колхозы. Отцу предложили организовать колхоз и стать его председателем, да он не согласился, потому как и свое хозяйство нужно было отдать в колхоз.

Тогда деревенская беднота и записала его в кулаки. Отец быстро понял, что у него скоро все отберут, а самого могут сослать. Он и решил до времени сам уехать из деревни с сыновьями Андреем и с Петром в Сибирь. Дома осталась мать Надежда и остальные пятеро детей. Мелании было 16 лет, Ивану 11 лет, мне (Анне) было 9, Марии – 6 лет, а Василию только 1 годик.
Конечно, отец беспокоился о своей семье, но думал, что никого не тронут, его в деревне очень уважали. Послал Петра в Любовшо, разузнать, какие новости. Но Петр и до дома не успел дойти, как его схватили в деревне и посадили в холодное помещение, под замок.
Мама очень плакала, когда узнала, что Петра поймали. Через несколько дней ,среди ночи, в дом явились представители деревенской власти – молодые парни, комсомольцы, с постановлением – выселять нашу семью. Мама сначала не хотела будить детей и собирать их в дорогу, но они пригрозили, что будут Петра бить, и одного в ссылку увезут, если она не освободит дом. Мама стала нас будить и собирать в дорогу, а мы крепко спали первым сном.На сборы мало времени дали.. Нужно было одеть и обуть детей, взять продукты и ехать до станции Клинцы. Все, что было у нас: 2 лошади, 2 коровы, овцы, свиньи, куры, купленные в кредит сельхозмашины, даже картошка в подполе и хлеб в печи все пришлось оставить…

Вот, запрягли наших же лошадей, посадили кулацких детей и врагов, да повезли в неизвестность. Был это 1931 год. В Клинцах разместили во дворе тюрьмы под охраной , чтобы дети не убежали. А на следующий день погрузили нас в товарные вагоны.
В вагонах были только нары из досок. Ни воды, ни туалета. Потом мужчины сделали в полу дырку – общественный туалет. Всю дорогу ни воды, ни продуктов не давали. Мой брат, маленький Вася был болен, хотел пить, а воды совсем не было. Так я его своей слюной кое-как поила...

Где поезд останавливался, мы просили прохожих, чтобы нам воды принесли – в окно ведро передавали. Вот так мы и доехали до Северного Урала, города Надеждинска, ныне Серова. А дальше везли нас в тайгу еще почти 100 км до станции Сама. Когда приехали ночью, высадили нас прямо на снег.
Утром уже повели вглубь тайги, где был один длинный одноэтажный барак. В бараке вдоль стен были нары, которые поделены были столбиками, по 2 метра. Каждой семье отводилось по два этих метра нар. Нас же было 7 человек. Петра везли отдельно от нас, как заключенного, а уже потом поселили к нам. Посреди барака стояла одна печка-буржуйка для обогрева, на ней же и готовить нужно было. Вместо хлеба давали муку.
Ссыльные мужчины на дворе из песка, глины и камней сделали печь, для выпечки хлеба. Но муки давали мало, было голодно.
Однажды мама испекла хлеб и положила на перегородку, а сосед по нарам утащил его. Мы остались голодные.
Вскоре от голода люди стали умирать, особенно быстро дети и старики. Мужчин же заставляли работать на повале леса. Тех кто сопротивлялся жестоко избивали.

Жизнь была невыносимой, так что те, кто помоложе, стали убегать ночами. Мой брат Петр и сестра Маланья тоже ушли, но за ними была погоня. Стреляли в них, загнали в болото. Они потеряли все, что было – хлеб, вещи. Меланья потеряла в болоте обувь с ног, а еще в тайге не везде снег сошел. В конце концов в тайге они потеряли и друг-друга.

Одному Богу известно, как они вышли из тайги. Меланья добралась до Любовшо, где приютилась у двоюродных сестр. А потом ее забрал к себе Борис Кравченко, ее жених.
Когда она нам потом рассказывала про побег , всегда плакала горько…
Петр очень долго добирался до Кемерова, где был отец с Андреем. Мы о судьбе его в свой ссылке ничего не знали. Когда он дошел, без денег и без еды, он был только кожа да кости. Люди, которые его видели, ужасались - такой он был худой.

Тогда отец сам поехал к нам на Урал, чтобы разузнать обстановку, решить, как нас вытащить из тайги. Все делал скрытно, никто ничего не знал. Они с мамой тайно встретились, и обо всем договорились. Отец вернулся и послал в Надеждинск Андрея, чтобы тот устроился там на работу и связался с матерью. План был такой – бежать из тайги к Андрею, в город.
Мой брат Иван и еще одна девушка из ссыльных пошли в город к Андрею, у них был адрес. В тайге же нас осталось трое – мама, я и Мария. Вася, мой брат умер. Тот же сосед, что украл у нас хлеб, ночью сонный положил на мальчика ноги и задавил его. А утром мы нашли Васю мертвым. Похоронили мы Васю на болоте, там было кладбище.
Летом в лесу было много грибов и ягод. Грибы собирали и варили, но многих грибов не знали – болели. Много людей тогда умерло.
Я тоже ходила собирала грибы, а на болоте клюкву. Так и жили… Настала зима, но обуви у меня к тому времени не было. Бывало выбегу на мороз босиком, пробегусь по двору и вокруг барака – и потом на нары, отогревать посиневшие ноги.

Настало время нашего побега. Однажды, где-то ближе к весне, рано утром, мы покинули барак, с нами была еще одна женщина. Женщина эта обещала маме довести до Надеждинска, а за это мама оставила ей все наши вещи. Мы с собой из вещей только одну кружку взяли, чтобы воды набрать.
Из продуктов ничего не было, мама только напасла немного сухарей. Шли мы по шпалам железной дороги, без малого 100 км до Надеждинска. Мне было 10 лет, а Марусе 7. Она слабенькая была, уставала, плакала. Мне жалко ее было, я брала ее на руки, пыталась нести. Но и у самой сил не было. Слава Богу, нас никто не остановил.
Первый день прошли, наступил вечер, стало темно и холодно. У мамы и Маруси была куриная слепота от голода, они впотьмах ничего не видели. Я их за руку вела. Думали, что смерть наша близко.
В это время я увидела мужчину, который шел нам на встречу. Мама переговорила с ним, он сказал, чтобы мы шли к бараку, там рабочие, им сказать чтобы пустили нас, мол, велел Смирнов.
Мы нашли барак, там была печка, где мы отогрелись, переночевали спокойно, а рано утром ушли.
Я этого Смирнова всю свою жизнь вспоминаю, как добрый человек спас нам жизнь. На другую ночь тоже нас добрые люди приютили. Так мы и дошли до Андрея, а с ним уже был Иван.

Андрей нас поселил в общежитии, мы там недолго жили, но нам давали хлебные карточки, на них мы покупали хлеб в магазине. Никаких других продуктов не было, ни даже смены белья.
Настало время уезжать, Андрей купил нам билеты на поезд. Еды с собой у нас почти не было, Мария плакала от голода. Добрые люди давали ей немного хлеба.

Так мы доехали до Новосибирска. Помню на вокзале мы сидели на полу, мест других нигде не было. Время было такое – многих людей переселяли со своих мест, гнали в Сибирь.
Помню, в Новосибирске мы набрали вшей. Пересели на поезд до станции Тогучин, где отец тогда работал фельдшером. Приехали, были все грязные, голодные и вшивые.

Нам истопили баню, мы помылись, потрясли одежду над печью и надели ее, другой не было. Помню отцу дали в Тогучине место для жилья, где раньше были кролики, запах был ужасный. Но скоро из Тогучина мы поехали в деревню Старочервово, под Кемерово. Отец вынужден был часто менять место работы, мы скрывались. Боялся, что нас арестуют. Время такое было, хватали среди ночи, убивали ни за что.

В Старочервово отец стал работать фельдшером, а мать оформили санитаркой, пол в амбулатории мыла я. Так и стали жить.

Андрей поступил учиться в строительный техникум в г. Томске. Иван, Мария и я снова пошли в школу, мы ведь все пропустили 2 года в ссылке.

В 1939 году Иван закончил школу и пошел служить в Красную Армию, отправили его на Дальний Восток. Потом он пошел учиться в военное училище, плучил звание лейтенанта, участвовал в войне с Японией. На Востоке женился, после демобилизации вернулся в Кемерово. Здесь жилья для него не было, а человек он был семейный, у него уже 2 сына было. Так он уехал сначала в Алма-Ату, затем в Алтайский край, а потом на Украину, в город Светловодск. Служил в воинской части начальником финансового отдела, закончил заочно Академию. Умер и похоронен в Светловодске.

Петр жил в Алма-Ате, работал шофером. Когда началась война, его сразу забрали на фронт. Возил на передовую снаряды. Все 4 года был на фронте, имел награды. Он рассказывал, что когда слышал звук немецких бомбардировщиков, сразу останавливался и бежал от машины подальше.
А когда возвращался, после налёта, видел, что машина стоит как стояла, а бывало, что только глубокая воронка на том месте была. Несколько раз Петр попадал в окружение, за всю войну только один раз был ранен в шею осколком легко, за его страдания хранил его Бог. Петр был исключительно добрым, честным, трудолюбивым и щедрым человеком. После войны вернулся в Алма-Ату, в одиночку построил дом, родилась у него вторая дочь, а к тому времени были у него уже дочь и сын. Умер Петр на 91-м году, похоронен в Алма-Ате.
Андрей тоже был на фронте, воевал, но по ранению быстро вернулся домой.

Когда ушли на фронт все его сыновья, очень переживал отец. Болел он туберкулезом, а лекарств не было, да и продуктов тоже, только хлеб-паек мукой. Такая ему тяжелая жизнь досталась с детства… Был он человек добрый, трудолюбивый, но ему не было спокойной жизни… Умер он 9 ноября 1944 года, похоронен в деревне Старочервово под Кемеровым. Вот уже 70 лет его нет, а жители деревни до сих пор его помнят.