От родных
Сын Генерал-майора Исаака Осиповича Мелик-Гайказова и Варвары Иосифовны Мелик-Гайказовой. Муж Елены Николаевны Абамелек. Брат Эгине (Елена) Исааковны Бекзадян.
Рассказывает внучка, Ирина Вигеновна Мелик-Гайказян:
Мой дед – Иосиф Исаакович Мелик-Гайказян – расстрелян в 1938 году и реабилитирован в 1956. Знаю о дедушке из ответов папы на мои вопросы. Сначала вопросы касались вещей: кто на этих фотографиях, что это такое или кем это сделано? На фотографиях был маленький мальчик рядом с пожилым человеком в мундире с большим количеством орденов. Из ответа следовало, что был мой дед поздним сыном царского генерала. На вопрос «что это такое?», который задал бы любой, увидевший изящную кожаную коробку с золотыми буквами и вензелями, следовало разъяснение: готовальня, сопровождавшая деда всю его жизнь со студенчества в Бельгии до работы инженером в Армении. Но первой всерьез заинтриговавшей вещью был достаточно странный шкафчик, висевший на стене. Оказалась, это аптечка, выполненная в стиле модерн из дубовых паркетных плашек и сделанная дедом, когда он уже был уволен с должности главного инженера, но еще не арестован, хотя в газетах уже писали про дела «врага народа». Далее шли пояснения: аптечка сделана в подарок моей бабушке (супруга Иосифа Исааковича была врачом); какими техническими ухищрениями были достигнуты тягучие линии и надежность конструкции; почему дед был прав «если начинаешь понимать, что можно сделать еще лучше, то надо сделать еще лучше». И как однажды дед, увидев, как папа десятилетним мальчишкой склеивает сломанную деталь собираемой модели машинки, обронил мимоходом: «еще не сделал, а уже латаешь». А заодно было рассказано, что дед отдавал его на летние каникулы в ученики мастерам, прося каждого из них научить тому, что умеют сами. Мастера охотно откликались на просьбу, поскольку для новых по тем временам производств квалифицированных кадров не хватало, и Иосиф Исаакович поначалу сам обучал мастеров, становясь на их рабочее место. Один эпизод иллюстрирует это. Как-то иностранный специалист, присланный на медеплавильный комбинат в Алавердах, возмущенно сказал по-французски, заметив на одежде одного из рабочих знак выпускника Инженерной школы Льежа, «некоторые нацепят нечто, даже не понимая его значения». И обескуражено рассыпался в извинениях, услышав спокойный ответ на хорошем французском языке: «этот значок я получил вместе с дипломом».
Конечно же, возникали вопросы: почему дед не стал военным, как во всех переездах уцелели эти вещи, почему моего папу учили немецкому и английскому, но не учили французскому? Потому что у прадеда не было выбора кем быть, а у деда уже был, и свободно осваивать новое гораздо труднее, а, следовательно, интереснее, чем воевать в подчинении. Потому что сохранять нужно важные вещи, а не всё подряд, и, вообще, человек рискует определить себе цену, равную тому, чем он не сможет пожертвовать. Потому что по-французски родители вели беседы, не предназначенные для ушей сына, и, в частности, о воспитании сына. Столь занимательные темы сами собой научили понимать некоторые смыслы, главным из которых была разница между: любить ребенка и портить ребенка. Любить – сделать его независимым, полагающимся на себя, свои силы и плоды своих усилий. Портить – сделать его несчастным, сделать его неприятным человеком, которого в будущем мало кто сможет любить.
Позже удалось разобрать франкоязычную переписку дедушки и бабушки, предшествующую их свадьбе. В одной из открыток влюбленный сообщал: запустил учебу, увлекся фотографией, каждый день хожу в оперетту. Это мало соответствовало сложившемуся образу очень уравновешенного и ответственного человека. Оказалось, что главной чертой деда была его веселость, делавшая его, как говорится, душой общества. Даже в тяжелые времена его дом был полон гостей, привлекаемых массой развлечений, которые дед бесконечно придумывал.
Для моего папы было большим ударом потерять в 17 лет своего отца, а потом многое с честью преодолеть, неся клеймо «сын врага народа». Меня и моих сестер лишили деда, убив его задолго до нашего рождения. Вместе с тем, жизненные принципы деда остались с нами до сих пор. Есть надежда, что наши дети и внуки будут сверять свою жизнь с этими принципами.
Сергей Бунтман
