От родных
Верховному Прокурору СССР от 7 января 1939 года.
Прошу Вас рассмотреть дело моего мужа Петрова Владимира Александровича, арестованного органами НКВД 28 апреля 1938 года у себя дома. Мой муж 75-летний старик, совершенно больной человек, нравственно потрясенный смертью старшего сына, умершего недавно от рака пищевода. Мой муж страдает сердечными припадками, склерозом, постоянными головокружениями, кровотечениями из носа. В следствии застарелого расширения вен, у него на правой голени образовались незаживающие язвы, которые требуют постоянного ухода и лечения. Он почти глухой, о состоянии его слуха можно судить потому, что когда был прочитан приказ об его аресте, он остался совершенно спокоен и только, когда я сказала ему, что надо одеваться, оказалось, что он не расслышал, что дело идет об его аресте.
Указанные болезни, являющиеся следствием подорванного здоровья и старческого возраста, они принуждали его неделями лежать в постели и были причиной его ухода с работы в 1930 году. С этого года он не мог работать по состоянию здоровья и жил на поддержку своих детей. Мой муж бывший дворянин, 1864 года рождения. С 1885 года служил в артиллерии, а с 1889 года был переведен в счетоводную часть Главного Артиллерийского Управления, где работал на должности счетовода-бухгалтера и дослужился до чина полковника. Он остался непрерывно служить на тех же должностях после Октябьской революции вплоть до 1920 года, когда был уволен по состоянию здоровья, а в 1922 году был снят с учета по достижению предельного возраста. После перенесенных в 1920 году болезней: натуральная оспа, крупозное воспаление легких, плеврит и эпидемическая испанка, здоровье его настолько испортилось, что он не мог работать до 1923 года. С 1923 по 1930 гг. он работал счетоводом в банке, а в 1930 году был принужден окончательно оставить работу из-за плохого состояния здоровья и все увеличивающейся глухоты.
Всю свою жизнь мы с мужем прожили в пригороде Ленинграда и никуда не выезжали. Вместе с ним вырастили мы 9 человек детей: из которых один сотрудник Академии Наук и преподаватель физики в Ленинградском Электротехническом Институте умер в прошлом году, а остальные 8 человек работают и учатся в учреждениях и ВУЗах Ленинграда.
Со дня ареста я не имела с мужем ни одного свидания, не могла передать ничего из одежды, не получила ни одного письма, была принята только одна передача денег. Арест моего мужа был произведен сотрудником местного отделения милиции и представителем поселкового совета, по их словам мужа должны были увезти в Ленинград. Я долго не могла найти место прибывания моего мужа, и только в начале июня узнала, что дело его вел следователь Парголовского района тов.Ходченко. В 10-тых числах июня тов.Ходченко сказал мне, что следствие закончено, муж признан виновным, осужден неизвестно на сколько лет в исправительные трудовые лагеря на Дальний Восток и уже выслан. Однако 16-го июня я узнала в ДПЗ на Арсенальной наб. 5, что муж мой 15-го июня выбыл в больницу на Арсенальную ул.9, где он действительно находился в приемный день 17-го июня. В следующий приемный день в стенах больницы его не оказалось и мне сказали, что его перевели обратно в ДПЗ гор. Ленинграда, но без результата. На поданное мною, в Центральное Бюро справок (ул.Чайковского, 2), письменное заявление от 27 июня я получила устный ответ: "Ваш муж выслан в Дальние лагеря".
16 июля меня вызвали в Парголовское отделение НКВД и взяли подписку о невыезде. Одновременно была взята подписка с 5-ти моих детей, живущих в том же доме, проживающих на самостоятельные заработки.
2 августа Парголовский отдел НКВД взял у нас паспорта и я, и мои дети получили свидетельства на выезд из Ленинграда в Джизак Узбекской ССР со сроком выезда 8-ое августа. Однако 5-го августа мы были снова вызваны в НКВД и получили разрешение остаться в Ленинграде впредь до особого распоряжения. Тогда я послала в Областную Прокуратуру гор. Ленинграда заявление с просьбой рассмотреть дело моего мужа и ответить мне по какой статье вынесен приговор, куда и на какой срок выслан мой муж. На это я получила ответ, что дело Областной Прокуратурой рассмотрено и оставлено без удовлетворения, т.к. муж осужден правильно. На свои вопросы я не получила ответа. Затем я послала заявление Вам о пересмотре дела моего мужа и моем выселении.
23 ноября я и мои дети были вызваны в Парголово, где нам были возвращены паспорта и снята подписка о невыезде.
Прошу Вас принять во внимание мою просьбу: пересмотреть дело моего мужа, старого, больного человека, который уже 10 лет нигде не работал по состоянию своего здоровья. Его здоровье было так подорвано, что он даже почти не выходил из дома. Кроме того прошу дать мне знать о его местоприбывании в настоящее время, чтобы я могла выслать ему зимнюю одежду и обувь, так как он ушел легко одетый и в плохой обуви.
7 января 1939 года В.Петрова
Николай Лебедев
