Слепков Василий Николаевич
- Фотокартотека
- От родных
- Дополнительная информация
Подруга Евгении Гинзбург, упоминается в "Крутом маршруте", в частности:
"Юля Карепова поразила меня рассказом о поведении Слепкова. Он, оказывается, тоже был привезен для "переследствия" из уфимской ссылки, где находился после трех лет политизолятора. По рассказу Юли, Слепков пошел на все, чего требовали от него следователи. Дал список "завербованных", свыше 150 человек. Давал любые "очные ставки", в том числе и Юле. Это был какой-то гнусный спектакль, в котором и Слепков и следователь были похожи на актеров из кружка самодеятельности, произносящих свои реплики без тени правдоподобия.
Глядя Юле в лицо пустыми глазами, Слепков повествовал о том, как он в Москве "получил от Бухарина террористические установки", а приехав в Казань, поделился ими с некоторыми членами подпольного центра, в том числе с Юлей. Она, мол, полностью согласилась с установкой и выразила готовность быть исполнителем террористических актов. Юля, задохнувшись от изумления и гнева, закричала на него: "Лжете!" Он патетически воскликнул: "Надо разоружаться. Надо стать на колени перед партией"." (Гл.24. Этап)
***
Не исключено, что такое поведение Слепкова было ответом на участие Кареповой в осуждении "школки Слепкова" в 1933 г., в результате чего она осталась в аспирантуре, а других аспирантов Слепкова исключили, и впоследствии репрессировали/
Ермолаев А.И. Генетик Василий Николаевич Слепков: документальные штрихи к портрету.// Studies in the History of Biology. 2019. Volume 11. No. 3
Первый генетик Казанского университета Василий Слепков. Жизнь и судьба
О Василии Николаевиче Слепкове я узнала из статьи, опубликованной в "Комсомольской правде" 4 июля 1988 года. В рассказе о первом редакторе газеты Александре Слепкове упоминался и его брат Василий. Более полстолетия имя талантливого учёного, первого генетика Казанского университета было предано забвению, фактически вычеркнуто из его истории.
Возвратить это имя, поведать о трагической судьбе Василия Николаевича мне помогли его вдова Евгения Соломоновна Слепкова, товарищ и коллега академик Николай Петрович Дубинин. И, конечно, документы, хранящиеся в архивах Казани (Государственный архив историко-политической документации, Национальный архив РТ, архив ФСБ, архив КФУ).
Василий родился в Рязани в 1902 году. Отец его Николай Васильевич - сын крестьянина Касимовского уезда Рязанской губернии, человек способный и даже талантливый, окончил гимназию, работал учителем, впоследствии стал пчеловодом. Дети (их было шестеро) глубоко уважали родителя.
Василий Николаевич любил рассказывать о своём детстве. Рос он любознательным, любил природу. Мальчику очень нравилось одному бродить по лесу, он часами мог пропадать в своей "пещере" на берегу реки, где у него была "лаборатория" - десятки баночек и склянок с разной живностью. Отец серьёзно относился к его увлечениям, никогда не наказывал, даже когда Василий пропускал школу и мчался к своей "пещере", предполагая, что именно сегодня что-то очень важное должно произойти в одной из баночек. В шутку спрашивал сына: "Ну, как дела, профессор?". Детское увлечение не прошло бесследно.
В 1917 году семья оказалась в Латвии, в городе Люцине. Отец и старший брат Василия Александр вступили в партию большевиков и участвовали в революционных событиях. Николая Васильевича назначили первым комиссаром просвещения города, а Александра - комиссаром юстиции. Когда Прибалтика была оккупирована немецкой армией, оба они были арестованы и приговорены к смертной казни. На всю жизнь в памяти младшей сестры Василия Софьи осталась картина ареста самых близких ей людей. "Было это под вечер. Здание школы, где мы жили, окружили плотным кольцом вооружённые немецкие солдаты в железных касках. Отца и брата увели. Бурный восемнадцатый год. Революция охватила Германию. Волны её докатились до Латвии. Это спасло отца и брата от смертного приговора. Местное население вынесло их на руках из тюрьмы".
Примеру отца и старшего брата последовали и другие члены семьи - все Слепковы стали коммунистами. В тридцатые годы все они оказались жертвами сталинских репрессий. Александр, Василий, Владимир и Настя были расстреляны, младшие сёстры Софья и Женя пережили тюрьмы и лагеря.
Но это было потом. В 1919 году Василий Слепков жил в Уфе и преподавал в губнаршколе, потом переехал в Семипалатинск и занимался партийной работой. В 1922 году поступил в Ленинградский университет, а после его окончания переехал в Москву, чтобы продолжить учёбу в Институте красной профессуры. "Красные профессора" - слушатели института, ученики Николая Ивановича Бухарина, были образованные, глубоко мыслящие, целеустремлённые молодые люди.
Уже в первый год учёбы в институте, проявив глубокий интерес к вопросам эволюции и наследственности, Слепков работал в лаборатории известного биолога Бориса Михайловича Завадовского. Однако, не получив ожидаемых результатов, он перешел в лабораторию генетики Московского зоотехнического института, которой руководил один из лидеров генетики того времени Александр Сергеевич Серебровский. "В этой лаборатории в 27-м году, - вспоминал Николай Петрович Дубинин, - я лично познакомился с В. Н. Слепковым. Он сразу показал себя блестящим философом и учёным. Был он тогда весёлым, юным, зеленоглазым, красивым, влюблённым в свою невесту, в ореоле близости с Н. И. Бухариным. Начались незабвенные годы дружбы, работа до изнеможения в стенах лаборатории, встречи в его доме, знакомство с его невестой Женей".
В лаборатории Московского зоотехнического института на Воронцовом поле пятеро молодых учёных - Александр Сергеевич Серебровский, Николай Петрович Дубинин, Иосиф Израилевич Агол, Василий Николаевич Слепков и Василий Евгеньевич Альтшулер - приступили к опытам по получению искусственных мутаций у дрозофилы под воздействием рентгеновских лучей. От результатов зависело многое, и, прежде всего, рождение и развитие новой для страны науки - радиационной генетики.
Талант, увлечённость молодых людей, их любовь и преданность науке, чувство товарищества и любви друг к другу создавали подлинно творческую атмосферу. Опыты дали блестящие результаты, учёные убедились, что радиация проникает в клетки и изменяет природу генов и хромосом. В 1928 году молодые экспериментаторы рассказали о своей работе в журнале "Экспериментальная биология" и в английском журнале "Наследственность", а в издательстве политической литературы вышли книги Слепкова "Евгеника" и "Биология и марксизм".
Став убеждённым генетиком, Василий Николаевич уехал в Германию стажироваться в лаборатории известного немецкого учёного Курта Штерна. Возвратившись и окончив институт, получил назначение в Казань, преподавать в вузах.
Приехал Слепков в Казань полный сил, энергии, надежд - 15 августа 1929 года он был зачислен в Татарский коммунистический университет преподавателем исторического материализма. Жизнь складывалась удачно. Через год Василия Николаевича утвердили руководителем кафедры диалектического материализма.
Однако вскоре обстановка в стране резко изменилась. Кампания против "правого уклона", развернувшаяся в партии, не могла не задеть учеников "бухаринской школы", разделявших взгляды своего наставника. Началась травля Слепкова. 4 ноября 1930 года он был исключён из партии и отстранён от занятий в Татарском коммунистическом университете.
В апреле следующего года персональное дело Слепкова рассмотрела партколлегия ЦК ВКП(б) под председательством Емельяна Ярославского. На основе её постановления Татарский обком ВКП(б) прикрепил Слепкова на "проверку" к партячейке комбината "Спартак". Ему разрешили продолжать занятия в институте, работать в Казанском университете. С 1 сентября Василия Николаевича зачислили профессором по кафедре методологии естествознания. Он с увлечением читал лекции студентам университета и медицинского института, руководил аспирантами по теоретической биологии, генетике, вел семинар, в котором участвовали не только его аспиранты, но и преподаватели, сотрудники биологических факультетов Казанского университета, Восточно-Педагогического и медицинского институтов. К этому семинару Василий Николаевич относился с особой ответственностью, считая его основной целью своего пребывания в Казани. Здесь обсуждались самые сложные и острые вопросы генетики. В дискуссиях на семинаре Слепков установил подлинную свободу критики и мнений. Каждый мог изложить свои взгляды, за ошибочные высказывания не приклеивали никаких политических ярлыков.
Ректор университета Носон-Бер Залманович Векслин поддерживал Слепкова во всех его начинаниях. Сбылась заветная мечта учёного - в университете была создана генетическая лаборатория, и Василий Николаевич получил возможность продолжить исследования, начатые им в лаборатории Серебровского. В 1932 году его назначили директором Научно‑исследовательского биологического института при Казанском университете. Рос его авторитет как учёного и организатора науки. В том же году Василия Николаевича восстановили в ВКП(б).
Но вскоре тучи над головой Василия Слепкова вновь сгустились. В начале октября Постановлением Президиума ЦКК ВКП(б) в числе двадцати четырёх членов и "пособников" группы Рютина были исключены из партии первый редактор "Комсомольской правды" Александр Слепков, Д. Марецкий, П. Петровский, Я. Стэн и другие его товарищи. Их арестовали.
Объединённый Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) в Постановлении, подписанном Сталиным, поручил Политбюро и Президиуму ЦКК "принять самые решительные меры для полной ликвидации деятельности белогвардейской контрреволюционной группы Рютина-Слепкова А., их вдохновителей, и укрывателей", а также потребовал "немедленного исключения из партии всех знавших о существовании этой контрреволюционной группы, в особенности читавших её контрреволюционные документы, и не сообщивших об этом в ЦКК и ЦК ВКП(б), как укрывателей врагов партии и рабочего класса". В Казань была направлена секретная директива - потребовать объяснений от Василия Слепкова: какие разговоры об этой группе он вёл с Александром Слепковым, кого при этом называл, что ему известно о группе, её документах.
Многочасовая беседа, продолжавшаяся в течение двух дней, больше напоминала допрос. Суть её изложена в письменном заявлении Василия Николаевича:
"В бытность мою в Москве мой брат А. Слепков передавал мне о том, что ему рассказывал Стэн о существовании кем-то (кем неизвестно) написанного документа антипартийного характера. Брат охарактеризовал документ в общих чертах, сообщив, что в нём подвергнута резкой критике линия партии в промышленной и сельскохозяйственной политике и имеются резкие нападки на партийное руководство, в частности, на Сталина.. Так как рассказ был беглый, так как у меня создалось впечатление, что у брата нет полной уверенности в реальности этого документа, так как в это же время я слышал от кого-то (не помню) явно сплетнические рассказы о каком-то заявлении группы старых большевиков, об аресте какой-то группы студентов-коммунаров, устроивших подпольную конференцию, я рассказу серьёзного значения не придал и никакого особого внимания на него не обратил.. Никаких рассказов ни от брата, ни от кого‑либо другого о существовании подпольной группы, которая написала свою платформу, я не слыхал. О существовании рютинской группы, о принадлежности к ней брата впервые узнал из газет".
Нет сомнения, что Александр Слепков и его товарищи - воспитанники "бухаринской школы" не только знали о существовании Рютинской группы. Они первыми прочитали обращение "Ко всем членам ВКП(б)", отпечатанное в нескольких десятках экземпляров для распространения и были полностью солидарны с ним. Это подтвердил в своём заявлении на имя Ежова арестованный в 1937 году Бухарин, сообщив, что "рютинская платформа" отражала его взгляды, как и взгляды его единомышленников.
Был ли знаком с рютинским документом Василий Слепков? Бесспорно, был. Александр не мог не рассказать своему брату и единомышленнику о документе, в котором с болью и гневом говорилось о тяжелейшем экономическом и политическом кризисе, в котором оказалась страна по вине Сталина.
"На всю страну надет намордник, бесправие, произвол и насилие, постоянные угрозы висят над головой каждого рабочего и крестьянина. Всякая революционная законность попрана! Всякая уверенность в завтрашнем дне потеряна!..
Учение Маркса и Ленина Сталиным и его кликой бесстыдно извращается и фальсифицируется. Наука, литература, искусство низведены до уровня низких служанок и подпорок сталинского руководства. Борьба с оппортунизмом опошлена, превращена в карикатуру, в орудие клеветы и террора против самостоятельно мыслящих членов партии. Права партии, гарантированные Уставом, узурпированы ничтожной кучкой беспринципных политиканов. Демократический централизм подменён личным усмотрением вождя, а коллективное руководство - системой доверенных людей.."
Могли ли эти смелые слова и мысли оставить равнодушным Василия Николаевича?
4 января 1933 года за связь с членами группы Рютина, сокрытие фактов "их антипартийной деятельности", содействие контрреволюционной группе Рютина-Слепкова А. Василий Николаевич был исключён из партии, арестован и осужден к трём годам политизолятора в Суздальской тюрьме.
В июне 1934 года его освободили из тюрьмы и на оставшийся срок наказания направили в административную ссылку в Уфу. Здесь он работал в медицинском и педагогическом институтах, консультировал в лаборатории дубового шелкопряда. Последовавшая за ним в ссылку жена привезла в Уфу бинокуляр, термостат и мушек дрозофилы, и он продолжал свои опыты. Работал Слепков много и, несмотря ни на что, с увлечением.
В 1936 году в Уфу повидаться со своим товарищем заезжал Дубинин. Это была их последняя встреча, о которой Николай Петрович вспоминал: "Мы сидели на брёвнах, на берегу Белой. Был дивный прозрачный день. Василий Николаевич взахлёб расспрашивал меня о событиях в науке, о московской жизни. Проговорили часа три.. Казалось, всё пройдёт, и вновь мы пойдём вместе по трудной, но прекрасной дороге науки.." Не знал тогда Дубинин, будущий академик и директор Института генетики Академии наук СССР, и никогда не узнал Василий Николаевич Слепков, что произойдёт с генетикой в сороковые‑пятидесятые годы, как будут громить их друзей и соратников.
В мае 1936 года окончился срок ссылки. Слепковы переехали в Баку, к родителям жены. "Как радостно и тепло дома, - вспоминала Евгения Соломоновна, - постаревшая мама ухаживает за нами. Дети (Ирина и Александр) радуются, им хорошо. Всё складывается вроде удачно. Мы прописаны, и Слепкову предлагают сразу несколько работ; молодого и перспективного учёного приглашают в университет и другие институты. Нам вновь кажется, что наконец всё хорошо, и мы опять счастливы. Но.. начинаются процессы.. и вновь всё темнеет. Васю уже никуда не берут: ни в школу, ни на Бакинские нефтепромыслы".
14 января 1937 года арестованный в Баку органами НКВД Азербайджанской ССР Василий Слепков по этапу был доставлен в Казань. Ему предъявили обвинение в том, что он является руководителем контрреволюционной террористической организации правых в Казани, имел непосредственную связь и действовал под руководством контрреволюционного центра правых в Москве, проводил практическую враждебную деятельность против Советского государства.
По "делу Слепкова" были арестованы его аспиранты и участники семинара И. Поздин, Г. Смирнов, Л. Ценципер, М. Сафин, Б. Фёдоров, С. Комаров, И. Егерева, Ю. Карепова, М. Столбова и другие. "За принадлежность к контрреволюционной организации правых, возглавляемой Слепковым", были арестованы профессора Казанского университета Н.-Б. З. Векслин, М. К. Корбут, Н. Н. Эльвов, доценты Е. С. Гинзбург, А. М. Налимов, А. Н. Щербаков. В Москве взяли под стражу Александра Александровича Баева (впоследствии известный учёный, академик), в Баку как члена семьи "изменника Родины" - Евгению Соломоновну Слепкову (более десяти лет она провела в тюрьмах, лагерях).
Первого августа 1937 года в Москве, куда в июле была доставлена из Казани большая группа заключённых, военная коллегия Верховного Суда судила "врагов народа". Вот как описывала эту процедуру Евгения Гинзбург: "За столом военная коллегия Верховного Суда. Трое военных. Сбоку секретарь. Перед ними я. По сторонам от меня - два конвоира. В такой обстановке "широкой гласности" начинается судебное следствие.. Семь минут! Вся трагикомедия длится ровно семь минут, ни больше, ни меньше".
За семь минут была решена судьба Слепкова. Он был приговорён к высшей мере наказания. И в тот же день, 1 августа, в подвалах Лефортовской тюрьмы расстрелян. Тогда же расстреляли М. Корбута, С. Комарова, И. Поздина, М. Сафина.
Жизнь Василия Николаевича Слепкова оборвалась в тридцать пять лет, из них восемь лет он жил в обстановке травли, постоянных угроз, а затем - тюрьмы и ссылки. В двадцатые годы, в самом начале пути, коллеги предсказывали ему блестящее будущее в науке..
Остались незавершёнными опыты, недописанными книги, недочитанными курсы лекций. Он многого не успел. Но имя Василия Николаевича Слепкова, талантливого учёного, классика советской генетики, заняло своё достойное место в истории науки. А в памяти людской навсегда останется имя гражданина, который в трагическое для страны время и в мыслях, и в поступках был непримиримым к явлению, которое мы называем сталинщиной.
Источник информации: Директор Музея истории Казанского университета Стелла Писарева
Короткие и порой отрывочные сведения, а также ошибки в тексте - не стоит считать это нашей небрежностью или небрежностью родственников, это даже не акт неуважения к тому или иному лицу, скорее это просьба о помощи. Тема репрессий и количество жертв, а также сопутствующие темы так неохватны, понятно, что те силы и средства, которые у нас есть, не всегда могут отвечать требованиям наших читателей. Поэтому мы обращаемся к вам, если вы видите, что та или иная история требует дополнения, не проходите мимо, поделитесь своими знаниями или источниками, где вы, может быть, видели информацию об этом человеке, либо вы захотите рассказать о ком-то другом. Помните, если вы поделитесь с нами найденной информацией, мы в кратчайшие сроки постараемся дополнить и привести в порядок текст и все материалы сайта. Тысячи наших читателей будут вам благодарны!