Сохранено 2585951 имен
Поддержать проект

Дойников Владимир Аркадьевич

Дойников Владимир Аркадьевич
Дата рождения:
6 февраля 1929 г.
Место рождения:
Нижний Новгород (ранее Горький), Нижегородская область (ранее Горьковская), Россия (ранее РСФСР)
Место проживания:
Нижний Новгород (ранее Горький), Нижегородская область (ранее Горьковская), Россия (ранее РСФСР)
Приговор:
«как член семьи изменника Родины»
Фотокартотека
Дойников Владимир Аркадьевич мать - Клавдия Ивановна Дойникова, годы учебы брат - Лев Аркадьевич Дойников, студент строительного института дядя - Петр Иванович Крылов, 1940-е годы Дойников Владимир Аркадьевич
От родных

Я родился в 1929 году в Нижнем Новгороде в семье служащих. Мой отец, Дойников Аркадий Александрович, 1893 года рождения, и мать, Дойникова Клавдия Ивановна, 1895 года рождения, были крестьянского сословия и являлись уроженцами села Гнилицы Нижегородской губернии. 

Отец начал работать в 12 лет маркировщиком товаров на пристанях. После начальной школы окончил учительскую семинарию в г. Арзамасе, жил на стипендию. До революции учительствовал в сельских начальных школах и в Сормове. С 1927 года работал заведующим кафедрой педагогики в Сормовском педагогическом институте. В 1930 году был направлен на учебу в аспирантуру Московского научно-исследовательского института марксистско-ленинской педагогики. С 1931 года был доцентом кафедры педагогики Сормовского педагогического института, членом горсовета и председателем крайкома Союза работников высшей школы. Работа кафедры педагогики в направлении организации новой советской школы высшего образования была признана образцовой. Отец прошел партийную чистку в 1929 году без единого партийного взыскания. После чистки никаких взысканий не получал.

Мать в 1930 году окончила Нижегородский государственный университет и, пройдя специально установленный в то время испытательный стаж практической работы в школе, получила «аттестат РСФСР на звание учителя средней школы». Это дало ей возможность поступить в конкурсном порядке на работу преподавателя физики в самую образцовую в то время школу № 8 Нижнего Новгорода (современный Выставочный зал на площади
Минина).

Отца арестовали 4 апреля 1936 года. Выездная сессия Военной комиссии Верховного Суда Союза ССР на закрытом заседании в Горьком 19 июня 1936 года обвинила его в том, что он якобы являлся членом троцкистско-зиновьевской террористической организации и в Сормовском пединституте пропагандировал троцкистские взгляды в области школы в своих высказываниях, письменных трудах, лекциях. Комиссия приговорила его к тюремному заключению сроком на 10 лет с поражением в политических правах на 5 лет и с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Заседание проходило без свидетелей, без привлечения к указанному обвинению мнения партийной организации, в которой состоял отец. После ареста отца мама неоднократно обращалась в различные инстанции Горького и Москвы с просьбой пересмотреть дело своего мужа, однако ответа или каких-либо сведений о его месте пребывания не поступало. А вскоре, 28 ноября 1937 года (спустя год после ареста отца), она была сама арестована, осуждена по статье «как член семьи изменника Родины» к заключению в исправительно-трудовом лагере сроком на 5 лет и отправлена в Акмолинский лагерь «жен изменников Родины» (АЛЖИР 26).

После ареста мамы мы с братом (мне было 8 лет, брату – 11) должны были получить направления в различные детские дома. Но судьба распорядилась по-другому. По настоятельной просьбе родной сестры мамы, Крыловой Марии Ивановны, и ее мужа Крылова Петра Ивановича мы с братом были взяты на воспитание в их семью, уже имевшую троих детей: Ирину 11 лет, Юрия 5 лет и Наташу 2 лет. Дядя Петя и тетя Маня были уроженцами того же села, что и мои родители, и знали моего отца практически с самого детства. К тому времени они получили высшее образование: тетя была преподавателем начальной школы, дядя работал в качестве инженера-механика на Нижегородском заводе сельскохозяйственного машиностроения им. Воробьева. После нашего появления в их семье тетя бросила работать и полностью занялась воспитанием детей. Жили мы в Нижнем Новгороде в маленькой двухкомнатной квартире одноэтажного деревянного дома старой, дореволюционной постройки.

Дядя был уникальным человеком. Будучи хорошим специалистом в своей профессии (ушел на пенсию в должности начальника производства завода), он обладал врожденным талантом воспитателя и педагога. Кроме прекрасного школьного образования мы все с раннего детства получили в его семье много трудовых и творческих навыков. В тяжелые военные годы и годы восстановления страны эти навыки помогли нашей семье не только выжить, но и всем пятерым детям получить высшее образование. Одновременно он был нашим духовным отцом и научил нас быть преданными своей профессии, любить труд, радоваться даже мелким достижениям своего творчества, быть честными и искренними по отношению к себе и окружающим, беззаветно любить нашу природу и Родину. В этот же период нашей жизни мы, дети, не могли не видеть его озабоченности судьбой моего отца, когда, рискуя своим положением и жизнью всей нашей семьи, он стойко боролся с наветами провокаторов на допросах и доследованиях по делу моего отца. Он не был членом партии, но беззаветно поддерживал ее генеральную линию и, как и моя мать, до конца жизни говорил, что провокационные наветы тщательно готовятся западными службами преимущественно на самых честных и преданных коммунистов с целью ослабления нашей страны.

Нападение Германии на нашу страну 22 июня 1941 года было полной неожиданностью для всех, так как незадолго до начала войны, 23 августа 1939 года, с Германией был заключен пакт о ненападении. Нас, детей, старшие строго предупреждали, чтобы в разговорах и песнях не звучала военная тематика, нарушающая миролюбивые отношения с Германией. Начавшаяся война больно ударила по нашей многодетной семье. Неожиданно быстро исчезли в магазинах продукты, появилась карточная система распределения, надвигался голод, и в семье было решено отправить меня в село Гнилицы к родителям мамы: дедушке и бабушке. Каждому из них было тогда за 70 лет, оба были больны и без посторонней помощи уже не могли вести хозяйство, чтобы помочь нашей семье выжить в условиях города. Там я поступил учиться в 7-й класс сельской школы № 16 Автозаводского района. Село наше до войны было зажиточным и славилось как одно из красивейших дачных мест в окрестностях Горького. Однако после подписания пакта о ненападении сельское население, поверив в дальнейшую мирную жизнь, не сделало традиционных запасов продовольствия впрок. В это же время были урезаны приусадебные участки земли, и трудоспособное население ушло работать на автоза вод, который в начале войны превратился в крупнейшее оборонное предприятие и в дальнейшем снабжал фронт танками и самоходными орудиями. Село стало пригородом промышленного района и также стало нуждаться в продовольствии, как и город. Вся тяжесть войны упала на ту часть населения, которая осталась в колхозе. Мы, школьники, летом работали в колхозе на подсобных работах, а зимой учились. По карточкам тогда давали по 300 граммов хлеба на человека (тем, кто работал на заводе, по 800 граммов). Больше всех страдал дедушка. Я и мои школьные товарищи пытались его спасти, подкармливали его теми дарами природы, которые мы добывали в свободное от работы и учебы время. Однако наши усилия оказались напрасными: дедушка слег и осенью 1942 года, когда немцы предприняли первый самый интенсивный налет на автозавод, уже не мог встать и остался лежать в постели, когда все ушли в убежище. В эту первую бомбежку автозавода сильно пострадало наше село, и мы потеряли троих человек из нашего 7-го класса. В 1943 году сначала дедушка, а за ним и бабушка ушли из жизни. Я остался один, заболел, начались признаки дистрофии. Моя мама, находясь в то время в заключении в Казахстане, в Акмо- линском лагере, почувствовала мое бедственное положение и об- ратилась к начальнику лагеря с просьбой отпустить ее в Горький за сыном, чтобы привезти его в лагерь. Начальником этого лагеря был генерал Баринов (инициалы не помню), известный в то время военачальник – герой Гражданской войны. Рискуя своим положением, он негласно отпустил маму на десять дней (до конца срока заключения ей необходимо было прожить в лагере еще один год). 

Путь в Казахстан для нас с мамой был очень тяжелым, так как был разгар войны и поезда ходили преимущественно на запад, чтобы помочь фронту. Было много пересадок и ночных ожиданий на вокзалах. Чтобы выжить в дороге, мама продала всю хорошую одежду и те подарки, которые она получила в Горьком, кратковременно посетив семью моего дяди. Мы очень торопились, но все же опоздали на несколько дней, и это очень беспокоило нас. Прибыв в лагерь, мы сразу отправились к начальнику лагеря. Он жил на территории лагерного городка с женой и двумя сыновьями. Он был почему-то в парадной одежде с орденами, поговорил с мамой, и помню, как, подойдя ко мне, положил руку мне на плечо и долго смотрел мне в лицо своими усталыми и, мне показалось, добрыми глазами, после чего сказал: «Что ж, будем жить». Как сейчас помню, в этот момент мне его стало жаль, потому что он связал свою жизнь с судьбой нашей семьи и в любое время мог быть репрессирован, как и мой отец. Позднее меня мучила догадка, вернее, предположение, что он к этому времени уже был репрессирован, так как не был востребован как военачальник и боевой генерал в первые годы войны, где бы принес для страны гораздо большую пользу, чем на посту руководителя женского лагеря политзаключенных. Лагерные врачи лечили меня странным способом. Они не давали мне никаких лекарств, а несколько дней отпаивали хлебными дрожжами, приготовленными в виде напитка, который каждый день привозили из лагерной пекарни. Здесь, в больнице, я впервые в жизни почувствовал вкус настоящего пшеничного хлеба без посторонних добавок. Мама работала директором лагерной школы, и мы жили в ее помещении. Мне надо было поступать в 10-й класс, а школа была восьмилеткой. Среди преподавателей 8-го класса были уникальные педагоги, которые до заключения преподавали в московских вузах. Я посетил несколько уроков в этом 8-м классе и без колебаний снова поступил учиться в 8-й класс. Я потерял один год учебы, но ничуть не раскаивался. Этот год, проведенный в Казахстане, я считаю самым счастливым годом моей жизни. Здесь я встретился с замечательными людьми, учился у выдающихся преподавателей, узнал истинную ценность настоящей мужской дружбы и пережил первую романтическую любовь. 

Но больше всего меня восхищал лагерный город, его быт и люди. Он был построен в морозную зиму 1937 года в голой степи в основном руками заключенных женщин. Многие из них погибли в самом начале стройки от холода и неприспособленности к тяжелой физической работе. К нашему приезду в 1943 году это был вполне современный город, который, имея свое мощное натуральное хозяйство, не только обеспечивал продовольствием свое население, но и в течение всей войны снабжал фронт продовольствием и одеждой. В 1939 году лагерь был расконвоирован. Внешнюю охрану практически убрали, и заключенные жили как в свободном городе, с той лишь разницей, что они не могли покинуть город до конца срока своего заключения. Город и его быт были уникальными. В городе, как и во всей стране, была карточная система, но никто не ощущал недостатка в продовольствии, так как хлеб и другие продукты можно было купить в магазинах, как это было до войны. В домах не было запоров, и двери никогда не запирались. Не было ни одного случая хищения или воровства. В страдную пору уборки урожая, когда город был буквально завален дарами целинной земли, овощи и фрукты лежали повсюду на земле без охраны, и никто к ним не прикасался. И даже вольнонаемные мужики, приезжавшие устраиваться на работу в город-лагерь, никогда не нарушали его культурного уклада, и мы никогда не слышали в этом городе грубых выражений и нецензурных слов. Год освобождения мамы совпал с годом окончания войны. Мы возвращались домой, в Горький, когда вся страна ликовала, празднуя победу над Германией. Я поступил в 10-й класс той же сельской школы и жил один в доме деда. Село Гнилицы оказалось в городской черте. Мама не могла получить горьковскую прописку, так как она не была еще реабилитирована. Однако она смогла устроиться на работу в центре города и жила нелегально, ночуя в помещении школы, в которой преподавала. От папы по-прежнему не было никаких вестей. Каждое воскресенье, преодолевая 50-километровый путь от города до деревни, мама привозила мне продукты на неделю. Помню, как в зимние вечера мы с ней грелись у печки единственной отапливаемой комнаты дедушкиного большого дома, и она очень страдала, что с нами не было ее старшего сына. Он в это время уже окончил Горьковский строительный техникум, поступил в институт и жил в общежитии. 

Окончив 10 классов, я подал заявление в Горьковский государственный университет на радиофизический факультет. В анкете я писал, что отец мой умер в 1937 году, а мать работает учителем. Радиофизический факультет в то время считался очень престижным (на одно место было четыре заявления). В то время был разгар холодной войны, и я знал, что радиофизический факультет будет нацелен на выпуск специалистов по разработке новейших достижений науки и техники, связанных с оборонной тематикой. Шансы мои поступить на этот факультет были малы, однако я, успешно пройдя конкурсные экзамены, был принят на радиофак. В процессе учебы я заметил, что все же чем-то отличаюсь от других сокурсников. Так, при распределении после получения диплома радиофизика-исследователя я был направлен не в научно-исследовательский институт, как многие другие студенты, а в числе шести выпускников получил направление на Горьковский авиационный завод. Только впоследствии я узнал, что пять человек из этой группы имели судьбу, близкую моей. В это время завод срочно осваивал новейший сверхзвуковой истребитель-перехватчик, впервые в советской авиационной практике оборудованный радиолокационной станцией перехвата и прицеливания и способный обнаруживать цели в любых метеоусловиях. В сложной обстановке того времени (карибский кризис) наш небольшой коллектив радиоинженеров в короткий срок сумел решить ряд важнейших технических проблем, возникших в процессе реальных испытаний этих первых образцов самолетов, и вскоре перейти к их серийному выпуску. В это время я впервые получил благодарность и премию за разработку и внедрение специального устройства для устранения помех на экране радиолокационной станции, вызванных резонансными колебаниями зондирующих сигналов станции в воздухозаборнике самолета. Так как большинство наших творческих работ были закрытыми (мой брат тоже работал в «закрытом» предприятии), мама, опасаясь непредвиденных трудностей в нашей дальнейшей работе, обратилась с письмом к генеральному прокурору СССР Руденко с просьбой пересмотреть дело моего отца и ускорить реабилитацию. Привожу это письмо дословно. 

Генеральному прокурору СССР Руденко от учительницы Горьковской средней школы Дойниковой Клавдии Ивановны. 
Заявление. 
Прошу пересмотреть дело моего мужа Дойникова Аркадия Александровича, осужденного выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР 19 ноября 1936 года в городе Горьком. Его дело пересматривалось, и вторично он был осужден постановлением судебной тройки НКВД Ленинградской области. Со дня ареста по настоящее время я о нем ничего не знаю, сообщений от него не получала; или он лишен возможности сообщить о себе, или надо считать его умершим. Я, жена Дойникова А.А., Дойникова К.И., проживаю в городе Горьком и работаю учительницей 40 лет. С мужем мы прожили 17 лет, имеем двух сыновей. Ныне они оба окончили высшие учебные заведения и работают инженерами. Своего мужа Дойникова А.А. я знаю с раннего детства, так как мы оба дети крестьян одного села, росли и учились вместе, упорным трудом добивались образования и средств к существованию. В годы совместной жизни в советское время мы оба получили высшее образование. Дойников А.А – очень требовательный к себе, всегда работал над повышением своей деловой квалификации и коммунистическим развитием. В первые годы после Октябрьской революции он был выдвинут на руководящую работу по народному образованию. Новая советская школа тогда только что создавалась, и мой муж, сперва инспектор школ, затем заведующий отделом народного образования, со всей ответственностью и серьезностью проводил директивы генеральной линии партии о ее построении. Свой накопленный опыт по строительству новой школы он осветил в ряде статей периодической печати, а также в книгах, вышедших отдельным тиражом. Позднее, окончив аспирантуру в вузе, где также глубоко и серьезно относился к подготовке молодых педагогов, воспитывая их в духе тех новых задач, которые были выражены в это время в постановлениях партии и правительства о школе. Таким я знала моего мужа всю жизнь, и поэтому его арест и наказание являются несоответствующими всей его жизни и работе.

Сыновья наши: старший – Лев Аркадьевич Дойников – 28 лет – инженер-архитектор, работает в Башкирской ССР на строительстве города Салават в системе МВД. Второй – Владимир Аркадьевич Дойников – 25 лет – физик-исследователь, работает на Горьковском авиационном заводе по радиолокации. Получив высшее образование и отдавая все свои силы и знания на строительство нашей Родины, они одновременно много переживают в связи с такой судьбой отца и в отдельные моменты при сдаче анкетных сведений предстоящего поступления в партию испытывают особый моральный гнет. Поэтому я как мать и жена убедительно прошу вас пересмотреть и разобраться в деле Дойникова А.А. 

К. Дойникова 08.02.1955 г. Горький, Свердловский район, ул. Пискунова, д. З кв. 5.  

Реабилитация пришла 19 августа 1956 года. Отец был полностью реабилитирован (посмертно). Нам впервые стало известно, что, находясь в Соловецкой тюрьме, отец, вторично осужденный особой тройкой УНКВД Ленинградской области, по ее негласному решению был приговорен к расстрелу 4 ноября 1937 года. Только спустя 20 лет мы узнали о его смерти, так как массовые расстрелы соловецких заключенных по решению ленинградской тройки были выполнены с нарушением норм законности, без суда и следствия, и факт смерти, а также место захоронения расстрелянных, тщательно скрывались до конца 1956 года. После реабилитации отца я получил доступ к архивным документам и решил узнать подробности гибели отца. Однако, этих подробностей я не получил, так как к этому моменту все архивные документы, касающиеся деятельности ленинградской тройки, из дела моего отца были выведены и отправлены в новое дело по обвинению виновников массовых соловецких расстрелов в 1937 году. Из архивных документов, поставленных генеральным прокурором СССР перед Военной коллегией Верховного суда СССР, был вопрос о судьбе печатных трудов моего отца: были ли эти печатные труды изъяты из обращения как якобы антисоветские или продолжали быть востребованы как полезные пособия по организации и развитию советской высшей школы. Реабилитационная комиссия провела огромную работу для ответа на этот вопрос, с привлечением работников Главлита и квалифицированных педагогов из педагогических вузов страны, и сделала вывод: «Все книги Дойникова А.А. написаны в духе тех организационных установок, которые давались в те годы Наркомпросом в области школьной работы и педагогики: никаких антисоветских утверждений, примеров и иллюстраций в его работах не обнаружено. Они были всегда востребованы и не изымались». Таким образом, было показано, что принципы, заложенные при организации первой советской школы высшего образования советскими учеными-педагогами 30-х годов (в том числе и моим отцом), прошли проверку временем и оказались способными в короткий срок вывести нашу страну на первое место в мире по разработке самых наукоемких технологий, включая авиацию и космонавтику. После реабилитации отца я работал по производству, испытаниям и совершенствованию всех типов самолетов-перехватчиков семейства МиГ. Неоднократно был в заграничных командировках для выполнения государственных контрактов, заключенных с дружественными странами по организации лицензионного производства самолетов, а также по поставке самолетов в горячие точки. С этими заданиями был в Китае (1959–1960 гг.), Индии (1972, 1978, 1979 гг.), Ираке (1984, 1985 гг.). В 1976 году я был принят в члены КПСС. С 1988 года – кандидат наук. Диссертацию защитил на тему: «Имитационный метод контроля бортовых РЛС в условиях самолетостроительного завода». После защиты диссертации занимался разработкой и внедрением ряда новых прогрессивных технологий по наземным и летным испытаниям самолетных РЛС, которые не имеют аналогов в мировой практике и защищены патентами ОАО НАЗ «Сокол». Награжден орденом «Знак Почета» и медалями «Ветеран труда», «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», советско-китайской дружбы. Дважды лауреат премии имени Т.Ф. Сейфи. Имею 17 изобретений, защищенных авторскими свидетельствами и патентами. Опубликовал 5 научных трудов. Являюсь лауреатом Всероссийского конкурса «Инженер года» по результатам 2006 года (организованного на стыке двух веков) и записан в реестр профессиональных инженеров России в номинации «Авиация и космонавтика».  В настоящее время мне 84 года. Став пенсионером в 1984 году, я продолжал работать ведущим инженером СВЧ. И сейчас, уйдя на отдых с 2011 года, не теряю связи с заводом и работаю по реализации важнейшей заявки на изобретение, касающейся испытаний РЛС дальнего действия в условиях малоразмерных полигонов. В браке с 1961 года. Моя жена, Дойникова Елена Михайловна, 1937 года рождения, до пенсии работала инженером-строителем. Имею двух дочерей, двух внуков и одного правнука. Старшая дочь, Ирина, окончила Горьковский медицинский институт и по распределению была направлена в Мордовию. Сейчас работает заместителем главного врача в центральной районной больнице. Ее дочь Елена работает в школе учителем истории и учится заочно в аспирантуре. Младшая дочь, Наташа, окончила экономический факультет Нижегородского государственного университета, работает казначеем в управлении Федерального казначейства по Нижегородской области. Брат мой, Лев Аркадьевич (1926 г. р.), до конца жизни был управляющим крупным строительным трестом Башкирии. Ушел из жизни в 2010 году. Семья его, состоящая из двух детей, четырех внуков и трех правнуков, живет в Уфе. Пять человек из его семьи имеют высшее образование. Перебирая в памяти трудную судьбу моих родителей, низко кланяюсь педагогам 30-х годов прошлого века, которые ценой сво- ей жизни сумели отстоять новые принципы советской школы по воспитанию молодого поколения нашей страны в духе стойкости, честности и беспредельной верности нашей Родине. Вся наша семья глубоко благодарит тех, кто искренне и бескорыстно помогал нам пережить самые трудные моменты нашей жизни. К сожале-ию, многих из этих замечательных людей уже нет в живых. Вечная им память!

Линия судьбы. Воспоминания детей «врагов народа». Восьмой сборник. Составители – Фаворская И.М., Юдина Н.О. – Нижний Новгород: Издательская группа «ПРО СВЕТ», 2013. – 66 с.

Дополнительная информация


ВСТАНУ УТРОМ РАНО Я...
Встану утром рано я — дальняя дорога.
Манит теплой свежестью луговой борок.
Накукуй, кукушечка, мне пожить немного.
Накукуй, кукушечка, лет еще пяток!
Я за это времечко поброжу по полюшку,
По зеленым некосям, заливным лугам,
По лесам березовым нагуляюсь вволюшку,
По брусничным тропочкам, по грибным местам.
Я за это времечко выброшу из памяти
Термины научные — глупые слова,
И стихи Есенина будут мне приятели,
С ранних лет от них всегда кружилась голова.
Буду жить под радугой и питаться ягодой,
И в стогах заброшенных буду ночевать.
Вместо горькой гадости ко всеобщей радости
Сладкий сок березовый буду потреблять.
Вместо пошлых роликов косматых алкоголиков
И певцов назойливых заморских опера
Буду слушать длинные песни глухариные,
Песни глухариные с ночи до утра.
А если вдруг представится мне в пути преставиться,
Под зеленой крышею обрету покой.
Не ищите попусту, а решите попросту —
Так ему хотелося! Жребий уж такой...
А сейчас передо мной дальняя дорога,
Манит теплой свежестью луговой барок...
Накукуй, кукушечка, мне пожить немного.
Накукуй, кукушечка, лет еще пяток!
ПОСВЯЩЕНИЕ НИЖНЕМУ НОВГОРОДУ
Мы мальчишками были и ранней порой
Убегали на Волгу, купались.
И у древней стены, собираясь тайком,
Клятву верности мы повторяли.
Город Горький, мой дом — это липы в цвету,
Это солнечных пляжей твоих красота.
Никогда не забыть этот древний уют,
Ни за что не забыть, не забыть никогда!
До тебя не дошла фронтовая гроза
Потому, что тебя защищали...
Не на Волге — на Эльбе смыкались глаза,
Побледневшие губы шептали:
Город Горький, мой дом — это липы в цвету,
Это солнечных пляжей твоих красота.
Никогда не забыть этот древний уют,
Ни за что не забыть, не забыть никогда!
Что Берлин, что Париж, что Пекин золотой
Никогда вы меня не прельщали...
Если вспомним, так вспомним лишь те кабаки —
Где за Волгу мы тост поднимали:
Город Горький, мой дом — это липы в цвету,
Это волжских откосов твоих красота.
Никогда не забыть этот древний уют,
Ни за что не забыть, не забыть никогда!
В Антарктиде и в Африке встретится вам
Наш земляк — работяга—фанатик.
И, наверное, даже чрез тысячи лет
Будет слышаться в мире галактик:
Город Горький, мой дом — это липы в цвету,
Это волжских откосов твоих красота.
Никогда не забыть этот древний уют,
Ни за что не забыть, не забыть никогда!


В КРАЮ, ГДЕ ЛЕСА ЗАПОВЕДНЫЕ...
В краю, где леса заповедные,
Где лоси свободу трубят,
Я встретил заросшие просеки
И вышки, что в небо глядят,
И вот из осинника частого
В другую страну я попал.
Здесь всё незнакомо и страшно так;
Здесь лагерь когда-то стоял.
Разрушены службы охранные,
Барак, покосившись, стоит.
0 том, сколько судеб загублено,
Здесь каждый предмет говорит,
В овраге, повитом рябиною,
Что шаг ни шагнешь — бугорок,
Над каждой могилкою врытые
Не крест, не звезда — номерок.
Спасибо природе-красавице,
Поклон тебе, лес—старожил
За то, что рукою зелёною
То страшное место укрыл.
И только тропою нехоженой
Случайный охотник — наш брат
Увидит заросшие просеки
И вышки, что в небо глядят„.
Мне пишут, зовут поохотиться
Весёлый народ — егеря. Я 
А мне без нужды и без времени
Всё снятся в лесах лагеря.
Надолго останется в памяти
В рябинной крови бугорок,
А сверху дощечка, как памятник,
Не крест, не звезда — номерок.
Мне снятся леса заповедные,
Где лоси свободу трубят,
Визирок заросшие просеки
И вышки, что в небо глядят.
НА СОЛОВЕЦКИХ ОСТРОВАХ
На Соловецких островах... — здесь воздух чист,
Но не расскажешь на словах, как он горчит.
В прозрачном воздухе висит церковный звон,
А из-под древних валунов — извечный стон.
Стон наших дедов и отцов, погибших здесь.
Прошедших тысячи Голгоф, не потерявши честь.
Кто встретил здесь на островах свой смертный час,
Кто умирал «на комарах», прощая нас.
На Соловецких островах всем не до сна...
От буйной ягодной крови земля красна.
Как будто здесь под плеск волны и птичий гам
Умерших души проросли на радость нам.
На Соловецких островах — везде кресты.
И на холмах, и на камнях растут кресты.
И чаек белые кресты в урочный час
Кидает кто—то с высоты, прощая нас.
На Соловецких островах — ах! Воздух чист,
Но не расскажешь на словах, как он горчит.
В прозрачном воздухе висит церковный звон,
А из-под древних валунов — извечный стон.
ИДУТ С НЕБА ДОЖДИ
Идут с неба дожди, грибные дожди,
Прелый лист будоражит, как в детстве.
Жизнь, постой, не спеши, не спеши, подожди,
Дай мне, лес, на тебя наглядеться!
На твои купола, на твои терема,
На твои изумрудные чащи,
На проспекты твои в муравьиных стогах
Прихожу я всё чаще и чаще...
Я к тебе прихожу, когда сердце щемит,
Когда слёзы глаза застилают,
Ты, как лекарь, своею волшебной рукой
Все невзгоды и беды снимаешь...
А когда я умру и душа отлетит,
Не хочу, чтоб ушла в поднебесье...
Я б хотел, чтоб как птица летала она
Над туманным твоим чернолесьем.
Чтоб, как птица, летала и пела она
Над туманным твоим чернолесьем.
Идут с неба дожди, грибные дожди,
Прелый лист будоражит, как в детстве.
Жизнь, постой, не спеши, не спеши, подожди,
Дай мне, лес, на тебя наглядеться!
На твои купола, на твои терема!..
 

Короткие и порой отрывочные сведения, а также ошибки в тексте - не стоит считать это нашей небрежностью или небрежностью родственников, это даже не акт неуважения к тому или иному лицу, скорее это просьба о помощи. Тема репрессий и количество жертв, а также сопутствующие темы так неохватны, понятно, что те силы и средства, которые у нас есть, не всегда могут отвечать требованиям наших читателей. Поэтому мы обращаемся к вам, если вы видите, что та или иная история требует дополнения, не проходите мимо, поделитесь своими знаниями или источниками, где вы, может быть, видели информацию об этом человеке, либо вы захотите рассказать о ком-то другом. Помните, если вы поделитесь с нами найденной информацией, мы в кратчайшие сроки постараемся дополнить и привести в порядок текст и все материалы сайта. Тысячи наших читателей будут вам благодарны!