Дополнительная информация
53-летний инженер-путеец Василий Федосеевич Толстов и 48-летняя домохозяйка Екатерина Константиновна Толстова жили в квартире 98 на Краснопрудной, 22. Он – из Тамбовской области, она – из Тобольской. К моменту ареста в 1937 году Василий Федосеевич занимал должность председателя технического совещания Центрального управления пути Наркомата путей сообщения СССР. Екатерина Константиновна как инвалид 2-й категории (член Союза транспортников) не работала. Сначала пришли за ней – арестовали 2 октября. Через полтора месяца, 16 ноября, забрали и его, хотя справка на арест была готова уже 3 октября. Тогда Василий Федосеевич еще не знал, что жену уже успели расстрелять: следствие было скорым (состоялся всего один допрос), суд – кратким, приговор был вынесен 29 октября. Екатерину Константиновну обвинили в «шпионской деятельности в пользу Японии». Из материалов следственного дела: «Толстова Екатерина Константиновна обвиняется в том, что проживая в Харбине, была тесно связана с семьей белоэмигрантов Добротворских, с секретарем фашистской организации «христианский союз молодых людей», непримиримым врагом Советского Союза Ачкир, а также поддерживала связь с ныне осужденными врагами народа Кузнецовым и Рудым. Толстова, являясь непримиримым врагом Сов. власти, высказывала фашистско-троцкистские убеждения, распуская провокационные слухи и допускала злостную клевету на руководителей партии и Сов. правительства».
Приговор Екатерине Константиновне – высшая мера наказания – привели в исполнение 3 ноября. И хотя позже в семье Толстовых и верили, что она выжила, потому как была не расстреляна, а будто бы сослана в лагеря, вернулась и даже встречалась с кем-то из родственников, скорее всего, это семейная легенда: документы из архивного дела говорят об обратном.
Василия Федосеевича промучили дольше – три месяца изнурительных допросов и очных ставок с «подельниками». Из справки на арест (от 3 октября 1937 года): «Толстов В.Ф. во время его работы на Китайско-Восточной жел. дороге был завербован японскими разведывательными органами и в 1935 году возвратился в СССР с заданием японской разведки по шпионажу и диверсии».
И если на первом допросе, 17 ноября, Толстов полностью отрицает свою причастность к «контрреволюционной работе» и отказывается признавать себя «японским агентом», то через 12 дней, 29 ноября, полностью соглашается со всеми выдвинутыми против него обвинениями: «Я вижу, что моя преступная деятельность в достаточной мере следствием вскрыта. Я боялся ответственности за свои преступления перед родиной и поэтому не хотел давать откровенные показания. Сейчас в связи с разоблачением меня я решил откровенно рассказать о всей предательской работе, которую я проводил против СССР в пользу японских разведывательных органов».
И вот – обвинительное заключение готово. Дата – 19 февраля 1938 года.
«Шестым отделом ГУГБ НКВД СССР в аппарате Народного Комиссара Путей Сообщения и на ряде железных дорог СССР вскрыта и ликвидирована широко разветвленная, контрреволюционная право-троцкистская, террористическая и шпионско-диверсионная организация.
Как активный участник этой контрреволюционной, террористической и шпионско-диверсионной организации был арестован и привлечен к следствию в качестве обвиняемого Толстов Василий Федосеевич…
Обвиняется в том, что являясь членом контрреволюционной организации правых и японским агентом, проводил на КВЖД подрывную деятельность против СССР. По заданиям японской разведки проводил диверсионную деятельность на жд транспорте СССР, … готовил взрыв Борисовского жд моста…»
На заседании суда Толстов полностью отказался от ранее данных показаний. «Подсудимый заявил, что все эти показания не верны… Шпионажем он никогда не занимался. Считает, что его оговорили».
Тем не менее приговор – расстрел. И страшные слова: «Приговор окончательный и… в исполнение приводится немедленно». Расстреляли Василия Федосеевича в тот же день, 19 февраля 1938 года.
Много лет спустя Толстовы были полностью реабилитированы.
