Дополнительная информация
Архивное уголовное дело Толстова Василия Федосеевича храниться в Центральном архиве ФСБ России и имеет номер Р-9580. Фотографии в деле нет. Сотрудники архива, в нарушение Российского законодательства отказывают в изготовлении копий листов дела, что затрудняет его изучение…
О "до Харбинской" жизни Василия Федосеевича, из его дела, известно на много: сын сельского учителя, до революции получил высшее образование и, работал на железной дороге инженером.
В 1918 году, уже будучи членом ВКП(б), 6 месяцев отслужил в 7-ой армии комиссаром инженерной дивизии и вернулся работать в систему железных дорог. В 1928 году был направлен, на работу в представительство НКПС в Германии для изучения железнодорожного пути, а в 30 году, там же, закупает рельсы для железных дорог СССР. Летом 1931 года командируется в Чехословакию, Германию и Польшу для размещения заказов на рельсы. Какое-то время был руководителем Томской железной дороги. Занимался изобретательством – создал прибор, который по ходу движения состава показывал «толчки и неровности пути». Работал, судя по всему успешно, о чем свидетельствует награждение его орденом Трудового Красного Знамени…
С февраля 1932 и до продажи КВЖД Японии, весной 1935 года, заместитель Управляющего КВЖД. По возвращению в Москву Толстов Председатель технического совещания Центрального управления пути НКПС СССР.
Жена, Екатерина Константиновна, домохозяйка. В семье Толстовых две дочери: Галина и Ирина, которым в 1937 году было 29 и 25 лет соответственно. Проживали отдельно от родителей.
3 октября 1937 года 6 отдел ГУГБ НКВД СССР готовит справку на арест Василия Федосеевича:
«…Толстов В.Ф. во время его работы на Китайско-Восточной жел.-дороге был завербован японскими разведывательными органами и в 1935 году возвратился в СССР с заданиями японской разведки по шпионажу и диверсии.
Толстов В.Ф. подлежит аресту.
АРЕСТ ТОЛСТОВА с Наркмпути [Кагановичем] согласован».
Чуть больше месяца никаких документированных действий органами, в отношении Василия Федосеевича, не производится, но за этот период времени его жена, Екатерина Константиновна, арестованная 2 октября, по постановлению НКВД СССР от 29 октября была расстреляна 3 ноября 1937 года.
10 ноября Фриновский, первый заместитель наркома внутренних дел СССР и руководитель Главного управления государственной безопасности НКВД СССР накладывает «краснокарандашную» резолюцию – «Арестовать». На справке имеется и резолюция «Согласен» от 15 ноября, начертанная синим карандашом, но ее автора, по подписи, мне идентифицировать пока не удалось…
С этого момента Дело стало развиваться стремительно: 16 ноября выписывается «Ордер на проведение обыска и ареста», производится и то и другое. В анкете арестованного, обращает на себя внимание два момента: со слов Толстова записана его национальность – «великоросс»… и, что жена арестована 2 октября 1937 года. Конечно, он не мог знать, что ее уже нет в живых…
Следующим днем, 17-ым ноября, датирован протокол первого допроса. Вначале общие для всех арестованных вопросы: ФИО, год рождения, национальность (здесь уже - русский), состав семьи и т.п. Затем пара вопросов о работе на КВЖД, вопрос об иных пребываниях заграницей и главное:
ВОПРОС: Вы арестованы как агент японской разведки. Следствие требует от вас откровенных показаний о вашей шпионской и и диверсионной работе?
ОТВЕТ: Нет, японским агентом я не был и контр революц. Работой я не занимался.
ВОПРОС: Вы лжете. Вы полностью изобличены в преступной работе. Требую откровенных показаний?
ОТВЕТ: Заявляю откровенно. Никаким шпионом не был.
Что происходило с Толстовым в последующие 10 дней из материалов дела неизвестно, но 27 ноября следователи проводят две очных ставки. Сначала с Рудым Юлием Викентьевичем, бывшим Управляющим КВЖД, а затем, с Уструговым Леонидом Александровичем, бывшим товарищем министра путей сообщения в правительстве Керенского и бывшим министром Путей Сообщения в правительстве Колчака.
А тогда, 27 ноября, эти уже сломленные палачами НКВД, когда-то весьма уважаемые люди, пространно рассказывают на очных ставках о враждебной, шпионской и диверсионной деятельности Толстова, который все их показания отрицает.
Следует отметить, что в дело Толстова подшиты «Мои показания», написанные Рудым 14 ноября. 11 листов убористого текста повествуют о работе Толстова на КВЖД и затем в Москве, о его вербовке разведкой Японии, о его человеческих качествах и, в заключении делается вывод как о человеке, чуждом Советской России…
В деле имеются и копии протоколов допросов других бывших работников КВЖД. Упомянутого Устругова от 23 ноября 1937 года, Иванова Александра Иосифовича – бывшего начальника службы движения КВЖД от 1 ноября 1937 года, Ефимова Ивана Авксентьевичя – бывшего начальника материальной службы КВЖД от 15 ноября 1937 года. Все они, признавая свою шпионскую и диверсионную работу в пользу японской разведки, упоминают и Толстова, как японского шпиона.
Небольшое отступление.
Читая эти протоколы допросов, может создаться впечатление, что все они говорят правду, приводя те или иные "факты", если не одно но…
Вот выдержки из "Доклада комиссии ЦК КПСС президиуму ЦК КПСС по установлению причин массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на ХVII съезде партии" от 09.02.1956 (АП РФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 489. Л. 23–91. Подлинник. Машинопись):
- В связи с продажей КВЖД в Советский Союз вернулось несколько десятков тысяч советских граждан, ранее работавших на КВЖД. Вся эта группа лиц получила нарицательное имя «харбинцы» и затем подвергнута репрессии в соответствии с приказом НКВД СССР № 00593 от 20 сентября 1937 года.
В приказе сказано: «харбинцы в подавляющем большинстве являются агентурой японской разведки...» и подлежат осуждению в срок до 25 декабря 1937 года.
- Массовые избиения и истязания арестованных, изнурительные непрерывные многосуточные допросы, шантаж и провокация были «узаконены» как единственные средства для «разоблачения врагов».
Упрощенное следствие, санкционированное законом от 1 декабря 1934 года, исключало возможность какой-либо проверки «выбитых» показаний, да она была и «не нужна», так как суды и тройки судили и совсем без материалов.
Во многих местах начальники заранее определяли, сколько признаний в сутки должен получить каждый следователь и сколько фамилий членов антисоветских формирований должно быть указано в каждом протоколе допроса обвиняемого.
Как правило, протоколы допроса составлялись в отсутствие арестованных, и последние о содержании «своих показаний» зачастую узнавали лишь при подписи их.
Для того, чтобы получить большее количество признаний, в ряде органов госбезопасности прибегали к прямой провокации. Уговаривали заключенных дать показания о их якобы шпионской работе в пользу иностранных разведок, объясняя при этом, что такого рода вымышленные показания нужны партии и правительству. При этом обещали заключенным освободить их после дачи подобного рода «признаний».
- … с первых же дней содержания его в Лефортовской тюрьме к нему применялись самые варварские, зверские пытки, учинялись допросы свыше 14 часов беспрерывно, в ночное время, лишая его сна и минимального отдыха. Достаточно сказать, что он допрашивался 54 раза, хотя в деле имеется всего 4 протокола допроса.
- Особо серьезные нарушения в следствии, нанесшие непоправимый ущерб партии, имели место в центральном аппарате НКВД СССР, где избиением и вымогательством ложных показаний занимались почти все, начиная от наркома – Ежова и кончая рядовым работником…
Но вернемся к "нашему делу". 29 ноября (обратите внимание на эту дату) состоялся второй и последний документированный допрос Толстова:
ВОПРОС: На очных ставках с обвиняемыми Рудым и Уструговым вы полностью изобличены в шпионской и диверсионной работе в пользу Японии. Теперь вы намерены прекратить свое дальнейшее запирательство?
Как мы помним, всего два дня назад, на очных ставках Василий Федосеевич полностью отрицал свою шпионскую и диверсионную деятельность, а тут:
ОТВЕТ: Я вижу, что моя преступная деятельность в достаточной мере следствием вскрыта…
Далее идет повествование о вербовке для работы на разведку Японии, о принадлежности к контрреволюционной организации правых, о чем ранее и упоминаний не было, о готовящемся восстановлении на "территории Советского Союза буржуазно-демократического строя", о связях правых с фашистскими государствами, о создании необоснованно больших материальных запасах на КВЖД перед ее продажей. Называет фамилии двух человек: Мерзлова – начальника службы движения и Ефимова – начальника материальной службы, о которых он узнал от Рудый, как о японских агентах, рассказывает о встречах и разговорах с Уструговым о подготовке взрыва Борисовского ж.д. моста и о рекомендации Колодяжного, для совершения этого взрыва…
В Архиве Президента России (фонд 3, оп. 2, дело 404) хранятся сводки важнейших показаний арестованных по ГУГБ НКВД СССР за 27 ноября 1937 года:
30 ноября 1937 г.
№ 62378
Тов. СТАЛИНУ
Направляю сводку важнейших показаний арестованных по ГУГБ НКВД за 27 ноября 1937 г.
Народный комиссар внутренних дел СССР Народный комиссар государственной безопасности (ЕЖОВ)
….
4. TOЛCTOB — бывший помощник управляющего КВ ж.д., последнее время — председатель научно-технического совещания при центральном управлении службы пути НКПС. Допрашивал: БЕНЕНСОН.
Начал давать показания о диверсионно-шпионской работе по заданиям японской разведки. Сознался, что в 1934 году был завербован РУДЫМ, по заданиям которого вел на дороге подрывную работу. Искусственно создавал дефицитный баланс дороги с целью доказать убыточность эксплуатации КВ ж.д. и побудить Советское правительство уступить свои права на дорогу японцам. РУДЫЙ ознакомил TOЛCTOBA с заданиями японской разведки по развороту диверсионной работы на дорогах СССР в военное время. Вместе с УСТРУГОВЫМ он должен был взорвать Борисовский железнодорожный мост (на Белорусской дороге), имеющий большое военно-стратегическое значение. Передал японской разведке ряд шпионских материалов о состоянии путевого хозяйства и железнодорожных сооружениях на дорогах Сибири и ДВК.
Что это? По протоколу, Толстов признался 29 числа, а справка за 27-е. Неужели Ежов осмелился обмануть "усатого"??? Вряд ли, возможно протокол оформлялся позже, чем был сломлен Василий Федосеевич, а возможно, что чекисты были уверены, что добьются нужных им показаний…
На этом предварительное следствие закончено и 30 января 1938 года, зам. начальника 6 отдела ГУГБ НКВД СССР, старшим майором ГБ Андреевым, утверждено обвинительное заключение. Толстов Василий Федосеевич обвиняется в том, что:
1. Являясь членом контрреволюционной организации правых и японским агентом проводил на КВ ж.д. подрывную деятельность против СССР.
2. По заданиям японской разведки проводил диверсионную деятельность на ж.д. транспорте СССР, вместе с японским агентом УСТРУГОВЫМ готовил взрыв Борисовского ж.д. моста, т.е. в преступлениях предусмотренных по ст. 58 п.п.1-а, 9,8 и 11 УК РСФСР.
18 февраля 1938 года, Военная коллегия Верховного суда СССР, под председательством Василий Васильевича Ульриха, провела подготовительное заседание и определила:
...
2. Предать суду ТОЛСТОВА Василия Федосеевича по ст. 58-1а, 58-8, 58-9 и 58-11 УК РСФСР.
3. Дело назначить к слушанию в закрытом судебном заседании, без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей, с применением постановления ЦИК СССР от 1.12.1934г.
4. Меру пресечения подсудимому содержание под стражей подтвердить.
В заранее напечатанный на бланке ВК ВС текст были внесены только фамилия и номера статей. Так палачи экономили время…
На следующий день состоялось закрытое судебное заседание, в ходе которого: подсудимый ответил, что "виновным себя не признает. Он японским агентом и диверсантом никогда не был"
Председательствующий зачитывает показания РУДОГО, ЕФИМОВА, УСТРУГОВА и ИАВНОВА о том, что ТОЛСТОВ являлся членом к/р организации и занимался шпионажем.
Подсудимый заявил, что все эти показания не верны. Почему эти лица клевещут на него он не знает. Шпионажем он никогда не занимался. Считает, что его оговорили.
Больше дополнить судебное следствие ничем не имеет.
Председательствующий объявил судебное следствие законченным и предоставил подсудимому последнее слово, в котором он заявил, что он не виновен и его оговорили.
Ни времени начала, ни времени окончания судебного заседания в протоколе не отражены…
Приговор, вынесенный судом, гласит:
… приговорила Толстова Василия Федосеевича к высшей мере уголовного наказания – расстрелу с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества…
Приговор окончательный.. в исполнение приводится немедленно, что и было сделано, о чем свидетельствует справка о расстреле, хранящаяся в Особом архиве 1-го спецотдела НКВД СССР том №3 лист №85.
Так 19 февраля 1938 года трагически закончилась жизнь еще одного гражданина СССР.
Дальше в деле идут "закрытые" для простых граждан листы дела. Но по Заключению Главной Военной Прокуратуры, подготовленному в процессе пересмотра дела в феврале 1958 года, становиться понятным, что это листы дела, содержащие заявление одной из дочерей Толстова, которая просит прояснить судьбу отца и документы, свидетельствующие о прекращении уголовных дел в отношении Рудый и Ефимова. Зачем ФСБ "секретит" эти документы совершенно не понятно.
Итак, по прошествии 20 лет, 11 февраля 1958 года, Военная прокуратура готовит заключение по делу Толстова. В заключении говориться:
Проверкой в порядка ст. 373-377 УПК РСФСР установлено, что приговор в отношении Толстова подлежит отмене, а дело прекращено по следующим основаниям.
Далее перечисляются это основания: органы НКВД на момент ареста не располагали компрометирующими Толстова сведениями; в судебном заседании Толстов виновным себя не признал, дела в отношении Рудый и Ефимова прекращены за отсутствием состава преступления; по материалам специальных архивов Толстов, как японский агент не проходит; из партии он исключен только после ареста и, в конце:
Бывший работник НКВД СССР Андреев, руководивший следствием по этому делу, осужден.
Еще одно отступление.
АНДРЕЕВ (ШЕЙНКМАН) МИХАИЛ ЛЬВОВИЧ, не был осужден. 5 июня 1939 года он был уволен из органов НКВД и, до сентября месяца нигде не работал, а дальнейший его трудовой путь таков:
- зам. директора 1 Гос. подшипникового з-да, Москва 09.39—07.40;
- нач. Центр. упр. ВОХР и ПВО Наркомата среднего машиностроения СССР 07.40—07.41;
- нач. Центр. упр. ВОХР и ПВО Наркомата танковой пром-сти СССР 07.41—1942;
- управ. делами Наркомата танковой пром-сти СССР 1942—1943;
- нач. Центр. упр. ВОХР и ПВО Наркомата танковой пром-сти СССР 1943—1946;
- нач. Центр. упр. ВОХР и ПВО М-ва средн. машиностроения СССР1946—11.48;
- не работал, Москва 12.48—02.49;
- нач. Московской конторы Главмостстроя МПС СССР 03.49—02.53; пенсионер, Москва 03.53—12.53;
- адвокат юридич. консультации Первомайского р-на, Москва 01.54—02.74; пенсионер с02.74, Москва.
Имел следующие награды: знак «Почетный работник ВЧК—ГПУ (V)» № 530; знак «Почетный работник ВЧК—ГПУ (XV)» 20.12.32; орден Красной Звезды 19.12.37; орден Красной Звезды; орден Трудового Красного Знамени; орден Красного Знамени; 10 медалей; знак «50 лет пребывания в КПСС» 28.01.78.
Из книги: Н.В.Петров, К.В.Скоркин
"Кто руководил НКВД. 1934-1941"
По неподтвержденным данным умер в декабре 1988 года в Москве. Вполне заслуженный человек, если не знать скольких невинных людей было загублено с его непосредственным участием…
Военная Коллегия Верховного Суда СССР своим Определением от 6 мая 1958 года восстановила честное имя Толстого Василия Федосеевича…
P.S. Все, упомянутые выше, агенты японской разведки в последствии были реабилитированы.
