Автор: С.Э. Шноль
На фоне подготовки «ленинградского дела» и уничтожения ЕАК после убийства Михоэлса был завершен разгром генетики. Это произошло 31 июля — 7 августа 1948 года на сессии ВАСХНИЛ — Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина.
Это такая многомерная тема! Ее никак не уложить в один текст. Об этом много написано. Чтобы написать обобщающий очерк, нужен стиль скандинавской саги или русской былины. А еще подходит традиция акынов — сидит на коврике, скрестив ноги, старик в халате и тюбетейке, с редкой бородкой, прикрыв узкие глаза. Однообразно, равномерно звучит его двухструнная домбра. А сам он монотонно и негромко поет о делах прошедших дней. И много часов поет. И повесть его бесконечна. Повесть о богатырях, о героях, о злодеях. Поет он о плодородных пастбищах, где паслись прекрасные кони и стада овец, о набегах жестоких врагов, о тысячах угоняемых в плен беззащитных женщин и детей. Поет о наводнениях и ураганах и о том, что были тогда прекрасны снежные горы и сияло ярко солнце на синем небе. Поет, но неподвижно его лицо, монотонно его пение, и нет в этом пении страстей, а только сообщения: так оно было. Кипят в сердцах страсти. Но лица неподвижны. Выучивают наизусть повесть акына внуки. Станет один из них через много лет акыном...
В 1948 году Лысенко пожаловался Сталину, что его, народного академика, притесняют сторонники буржуазной, антисоветской, антинародной, реакционной генетики — менделизма-вейсманизма-морганизма. (Менделизма — так как основоположник генетики Грегор Чоганн Мендель, вейсманизма — так как идея хромосомной наследственности идет от Августа Вейсмана, морганизма — так как современная генетика основана на работах Томаса Гента Моргана и его школы.) Правда, Мендель, Вейсман, Моргай — покойники. Но их последователи еше нет. И потому они опасны для советской власти. Нужно отменить буржуазную генетику и заменить ее мичуринским учением.
Иван Мичурин — садовод, опытник. К. наукам отношения не имел. Был некоторым аналогом американского Бербанка. Был убежден, что посредством прививок плодовых растений — сращивая со стволом и корнями одного дерева ветви другого, получает новые наследуемые признаки. Пытался он получить наследуемые признаки и созданием особых условий выращивания родительских растений. Но никакого успеха в наследовании признаков, приобретенных родителями таким образом, естественно, не достиг. Никакого отношения И.В.Мичурин к мичуринскому учению не имел. Он умер раньше, чем Лысенко и Презент сообщили о существовании «мичуринской биологии», и никакой ответственности за все последующие безобразия и преступления, совершенные его именем, не несет. «Нашел» Мичурина на самом деле Н.И.Вавилов. И очень поддержал его деятельность садовода-опытника. И Мичурин с большим уважением относился к Н.И.Вавилову.
Непосредственно руководил разгромом генетики Сталин. Он прочел текст доклада, подготовленного для Лысенко Презентом и другими злодеями, и сделал несколько гениальных и мудрых исправлений и замечаний.
Сессия ВАСХНИЛ открылась неожиданно для всех 31 июля 1948 года докладом Лысенко «О положении в биологической науке». В докладе было сказано, что менделизм-вейсманизм-морганизм чужд советскому народу, стороннику творческого, прогрессивного мичуринского учения. Что менделисты-вейсманисты-морганисты по сути своей антинародны и наносят вред стране своей деятельностью в научных учреждениях и в учебных заведениях. Вредны они и тем, что вместо изучения законов генетики на хозяйственно важных животных, например на коровах, проводят свои исследования на совершенно никому не нужной мушке дрозофиле.
Менделисты-вейсманисты-морганисты идеалистически и антидиалектически полагают, что за наследственность ответственны какие-то гены, которых никто и не видел. А также они полагают, что гены расположены в каких-то хромосомах, которых, может быть, и нет вовсе, а если они и есть, то их функция — участие в обмене веществ. А поскольку они при этом утверждают, что хромосомы находятся в ядре, то и вовсе их вывод об особой роли ядерной наследственности реакционен, так как свойство наследственности принадлежит всем компонентам живого организма.
Те немногие генетики, кто узнал и смог попасть на сессию, пытались в нормальном научном стиле объяснить суть дела. Но эти объяснения только возбуждали невежественных и злонамеренных «мичуринцев».
...А тут акыну принесли чай», и у меня есть время для замечаний. Там столько всего сконцентрировалось — на той сессии. Там столько разных людей выступило, что читателю перечислять их бесполезно. Имен на самом деле многие десятки. В театре теней прошлого все они — «действующие лица». Как быть? Выбрать главных злодеев и главных героев? Попробую убедить в этом акына...
Для борьбы нужно назвать врагов. Нет на свете Вавилова и Кольцова. В июне 1948 года умер заведующий кафедрой генетики Московского университета А.С.Серебровский. В качестве главных врагов выбрали вовсе не генетика — морфолога, теоретика, эволюциониста, академика И.И.Шмальгаузена и генетиков Н.П.Дубинина и А.Р.Жебрака.
И.И.Шмальгаузен — тихий интеллигентный человек, совсем не был пригоден для «борьбы». Он был всем своим обликом «академик». Он не мог вести дискуссии с безграмотными и нечестными лысенковцами. Когда началась сессия, он был болен. Лишь 6 августа, еще больной, он прибыл на сессию и взял слово. Речь его, как и на дискуссии в 1947 году, была в свойственном ему стиле. Она предназначалась людям, склонным понимать научные доводы. Он объяснил, что вовсе не является генетиком, а в своих эволюционных концепциях лишь опирается на достижения генетики, что в своей (замечу, замечательной!) книге «Факторы эволюции» не упоминает имен Мичурина и Лысенко потому, что тема книги не требовала этих ссылок.
А.Р.Жебрак в 1919 году был одним из создателей советской власти в Белоруссии. Он происходил из бедных крестьян. И по всем «классовым» критериям должен был бы высоко цениться партийным руководством. Его подпись от имени Республики Белоруссии стоит под документом, учреждавшим Организацию Объединенных Наций. Он был истинно талантлив и высокообразован. В начале 30-х годов он провел около двух лет в командировке в США в лаборатории Моргана и был одним из наиболее компетентных генетиков в СССР.
Сразу после войны, когда дружба с союзниками казалась прочной, в 1945 году, Жебрак опубликовал в журнале «Science» статью об успехах советской генетики. В этой статье он лишь кратко упомянул, что вот есть еще и направление, возглавляемое Лысенко, отрицающее современные научные концепции. На него бросилась вся свора. Его обвинили в непатриотичности и пр., и пр. И устроили над ним «суд чести», по примеру суда над Роскиным и Клюевой. Жебрак, по рассказам тех, кто знал его лично, в силу присущей ему глубокой скромности, не годился для противоборствующих дискуссий. Он искренне пытался найти истину в словах нападавших на него оппонентов и склонен был уступать в спорах.
Тем не менее в своем выступлении на сессии Антон Романович с большим достоинством объяснял собравшимся смысл и результаты своих исследований по полиплоидии сельскохозяйственно важных растений. Его пытался прерывать Лысенко. Но по существу ему возразить никто не мог. В расцвете сил и знаний был член-корреспондент АН СССР Н.П.Дубинин. Он вполне мог бы сразиться с врагами генетики. Но Дубинин на сессии не был.
Зато он был очень удачным объектом для нападения. Он опубликовал статью, в которой рассматривалось изменение в генетике мух-дрозофил под влиянием тяжелых условий жизни во время войны, в занятом немцами Воронеже. Разрушенный войной город, сожженные дома, множество погибших людей, человеческие трагедии. А тут — как это все отразилось на мухах... Множество выступавших на сессии использовали эту презентовскую «живопись», чтобы обвинить менделистов-морганистов в непатриотичности.
Нет, не нужно было с этой «мичуринской» публикой говорить на нормальном научном языке. Им все равно недоступен академический стиль. Они же кричат о генетиках — «врагах народа». Тут был нужен пламенный оратор, который мог бы подавить их темпераментом и такой же апелляцией к народному сознанию.
Знаете ли Вы, высокочтимый читатель, происхождение понятия «провокация»? Когда в Древнем Риме Сенат судил человека, суд происходил на форуме. Человек стоял лицом к судьям — сенаторам и спиной к заполнявшему форум народу. И, если видел обвиняемый, что дело дошло до крайней точки, что Сенат выносит несправедливый приговор, он пользовался правом провокации, правом непосредственного обращения к народу. Он поворачивался лицом к народу и кричал: «Римский народ! Сенат несправедливо обвиняет меня...» И народ криками высказывал свое мнение и был сильнее сената. С тех пор все правители боятся «провокаторов» — тех, кто может непосредственно обратиться к народу. И правильно боятся.
На сессии ВАСХНИЛ (и на других «сессиях») были необходимы провокаторы-герои. Таким героем стал Иосиф Абрамович Рапопорт. Он узнал о сессии случайно. Она шла уже третий день. Туда пускали только по специальным пропускам. Он — десантник, человек бесстрашный — прошел в зал и сразу, мгновенно сориентировавшись, попросил слово.
Это было очень важно — четко и резко объяснить значение классической генетики. Рапопорт своим выступлением спас честь российской науки. Спасти честь — еще недостаточно для победы. Иосиф Абрамович и в своей пламенной речи остался ученым-интеллигентом. Он не сказал, что Лысенко обманывает советский народ, что ущерб, причиненный им и его последователями стране, неисчислим, что именно Лысенко, Презент, Нуждин, Столетов, Авакян и прочие и есть враги народа, что они погубили великого гражданина Земли Вавилова... Он много чего не сказал — он не боялся, он (как и многие-многие) отстаивал научную истину в традициях, принятых в мире интеллигенции.
Ну, а если бы он сказал все это? К народу обратиться все равно бы не дали. Не настолько наивны были большевики. Стенограмму выступлений на сессии ВАСХНИЛ уже в августе выпустили в свет тиражом 200 тыс. экземпляров. Но была она тщательно проверена цензурой, и все «провокационные» сюжеты были из нее изъяты. Нам, народу, достались рассказы-легенды очевидцев и их знакомых.
Я услышал о Рапопорте в 1948 году. В университетском общежитии на Стромынке с сильными эмоциями обсуждали недавно прошедшую сессию ВАСХНИЛ. Героем рассказов-легенд был Рапопорт — он бесстрашно и даже свирепо бросился защищать генетику от мракобесия. Мы наслаждались сценой, когда Рапопорт бросился на трибуну и схватил отвратительного Презента за горло...
Исай Израилевич Презент — главный идеолог безграмотного Лысенко. Презент — человек блестящий. Как красиво и пламенно он говорит. Как резко и соответственно стилю собрания, как грубо и демагогично его выступление! (Читатель помнит значение греческого слова «демагогия»? «Демагог» — водитель народа!) Как он беспардонен и мелок!
Как он, упоенный собой, был неосторожен. Он повторил часть текста, вставленного им ранее в доклад Лысенко. Он сказал, «когда мы, когда вся страна проливала кровь на фронтах Великой Отечественной войны, эти муховоды...». Договорить он не сумел. Как тигр, из первого ряда бросился к трибуне Рапопорт — он знал, что такое «брать языка». Презент на войне не был — он был слишком ценным, чтобы воевать — там же могут и убить... Рапопорт был всю войну на фронте. С черной повязкой на выбитом пулей глазу он был страшен. Рапопорт схватил Презента за горло, и, сжимая это горло, спросил свирепо: «Это ты, сволочь, проливал кровь?» Ответить почти задушенному Презенту было невозможно.
Ах, какая прекрасная картина для нас, студентов тех лет. Как утешала она нас в долгих дискуссиях вечерами в нашем общежитии. Как приятно было представлять, что после того, как Презента освободили от свирепого Рапопорта, Рапопорт с черной повязкой на глазу уселся снова в первом ряду и своим единственным глазом сверлил новых ораторов. И новые ораторы были осторожнее в своих высказываниях.
В 1988 году студенты биофака МГУ устроили заседание, посвященное 40-летию сессии ВАСХНИЛ. Давно уже новые поколения почти ничего не знали об этой сессии. На заседание пришел Иосиф Абрамович. Вежливый и тихий, не просто седой, а весь какой-то белый, даже цвет повязки на выбитом пулей глазу вместо черного – белый. Я выразил ему восхищение от студентов 1948 года. «Что вы, — сказал он, разве я мог душить человека...»
Мы тогда, в 1948-м, не сомневались — мог! Он ушел на фронт в 1941 году добровольцем. И был одним из самых знаменитых бойцов из всех ушедших на фронт научных работников. О его военных подвигах писали фронтовые газеты. Он был награжден многими орденами и даже золотым оружием от имени королевы Великобритании. Он был бесстрашным разведчиком. И в таком качестве он и в науке — среди первых открывателей химического мутагенеза. Он был настолько на виду у всего мира, что его не посмели арестовать, но, естественно, выгнали с работы.
Совсем в ином стиле другой герой — маститый академик-экономист В.С.Немчинов. Он был ректором главного сельскохозяйственного вуза страны — Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Он защищал и ранее классическую генетику и заведующего кафедрой генетики А.Р.Жебрака. Вся свора лысенковцев рычала и кидалась на него. Возглавлял свору Презент. Беспардонны и оскорбительны были обращаемые к нему реплики. Он держался как настоящий патриций. Он сказал им в ответ замечательные слова: «Хромосомная теория наследственности вошла в золотой фонд человечества». Взвыли в ответ шакалы и гиены. Он спас честь российской интеллигенции своей позицией и бесстрашием.
Самое унизительное было на последнем, десятом заседании сессии. Накануне вечером раздались телефонные звонки в квартирах некоторых «менделистов-морганистов» — членов партии. Им звонили из «инстанций». И три человека — выдающийся ботаник из школы Н.И.Вавилова — профессор П. М.Жуковский, генетик, доцент Московского университета С.И.Алиханян и профессор И.М.Поляков выступили с заявлениями об изменении своих взглядов и «переходе в ряды мичуринцев».
На этом заседании в своем заключительном слове Т.Д.Лысенко сказал, что его доклад одобрен Сталиным. «Бурные аплодисменты, переходящие в овацию, Все встают». А затем, как полагалось, приветственное письмо товарищу И.В.Сталину. Я приведу из этого письма отдельные абзацы — в них дух времени:
Дорогой Иосиф Виссарионович!
...Каждый день и каждый час ученые и практические работники сельского хозяйства ощущают всестороннюю заботу Коммунистической партии и Советского государства о сельскохозяйственной науке и Ваше личное постоянное участие в деле ее дальнейшего развития и расцвета. Вам, великому творцу коммунизма, обязана отечественная наука тем, что своими гениальными трудами Вы обогатили и возвысили ее перед всем миром, оберегаете ее от опасности отрыва от запросов народа, помогаете ей одерживать победы над реакционными, враждебными народу учениями, заботитесь о непрерывном росте деятелей науки. Продолжая дело В.И Ленина, Вы спасли для передовой материалистической биологии учение великого преобразователя природы И.В.Мичурина, подняли мичуринское направление в биологии перед лицом всей науки, как единственно правильное, прогрессивное направление во всех отраслях биологической науки. Тем самым еще более укрепились естественно-научные основы марксистско-ленинского мировоззрения, всепобеждающая сила которого подтверждена всем опытом истории.
...Мичуринское учение — новый высший этап в развитии материалистической биологии. Мичуринская биологическая наука будет и впредь творчески развивать дарвинизм, неуклонно и решительно разоблачать реакционно-идеалистическую, вейсманистско-морганистскую схоластику, оторванную от практики, бороться против недостойного для советского ученого раболепия перед буржуазной наукой, освобождать исследователей от пережитков идеалистических, метафизических идей... Слава великому Сталину, вождю народа и корифею передовой науки!
(Бурные, долго не смолкающие аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают.)
А через два дня в «Правде», главной газете страны, было опубликовано письмо А.Р.Жебрака: «... я, как член партии, не считаю для себя возможным оставаться на тех позициях, которые признаны ошибочными Центральным Комитетом нашей партии».
Больше не могу писать об этом. Читайте книгу Сойфера — там все подробно и документально изложено. Мне же осталось сказать немного.
Их всех уволили — выгнали с работы после сессии. Рапопорт пошел рабочим-коллектором в геологические экспедиции, академик Шмальгаузен долгие годы работал дома, на даче, где писал книги. Выгнали всех преподавателей генетики из всех университетов. Стало опасно даже произносить слова «ген», «хромосома», упоминать без ругательств великие имена Менделя, Моргана, Вейсмана.
Но арестовали непосредственно за борьбу против Лысенко одного — Владимира Павловича Эфроимсона.
Среди многих изгнанных тогда из Московского университета, возможно, самим ярким человеком был Дмитрий Анатольевич Сабинин. Дмитрий Анатольевич Сабинин — один из лучших лекторов Московского университета, преподавал физиологию растений. И на эти лекции ходили, кроме физиологов растений и других ботаников, математики, филологи, физики и историки. Ясно, что предмет лекций не был ограничен физиологией растений. Это была замечательная русская речь, неожиданная ясная логика и множество ценных отступлений. Он мало писал сам. Много делали его ученики. Для Лысенко и присных было очень важно, чтобы Дмитрий Анатольевич, пусть даже не присоединяясь к ним, просто согласился молчать — не выступать против.
После сессии ВАСХНИЛ, в конце августа 1948 года на биологическом факультете Московского университета устроили ученый совет, где предлагалось выступить всем «нейтральным» т.е. не генетикам — с заверениями в поддержке «мичуринской биологии». Сабинин признес там краткую речь в духе античных героев: «Много лет я учил студентов науке и правде, мне предлагают изменить себе и правде...» Он был уволен. Он еще надеялся, что ему теперь удастся — появилось время — дописать и издать свою книгу по физиологии растений. Он надеялся. Весной 1951 года уже готовую книгу «рассыпали в наборе». Д.А.Сабинин покончил с собой.
Я еще слышал лекции Сабинина. Нам, молодым, казалось тогда, что эта дикость не может продолжаться долго. Что скоро — ну, через год — все это кончится. Правители поймут, что имеют дело с невежественными шарлатанами... Но прошло 16 лет. Только в 1964 году, после падения Хрущева был разоблачен Лысенко. Но еще много лет не могла подняться на ноги поверженная наука. После сессии ВАСХНИЛ в стране началась вакханалия невежества и обскурантизма. Тон задавал Лысенко. Он «открыл», что виды превращаются из одного в другой скачком. Из пшеницы «скачком» возникает рожь. Из овса — сорняк овсюг. Из граба вырастает лещина. А кукушки «скачком» возникают то из яиц пеночек, то из яиц дроздов, то из яиц мухоловок. И ученые собрания слушали этот бред. Мало кто осмеливался возражать.
Только ли злодейство было причиной описанных событий? Не только. Одной из причин было непонимание того, как может на основе случайных, ненаправленных мутаций осуществляться закономерная эволюция. Это было непонимание роли естественного отбора и, в сущности, непонимание главной мысли Дарвина.
В традициях пропаганды того времени Лысенко сформулировал в своем докладе лозунги. Два главных: «Наука — враг случайностей» и «Мы не можем ждать милостей от природы: взять их у нее — наша задача». Эти лозунги были написаны на красных кумачовых полотнах и вывешены в аудиториях университетов и научных учреждений. В отравленной атмосфере гибели научной мысли стали появляться чудовища. Безграмотная восьмидесятилетняя старуха Ольга Борисовна Лепешинская заявила, с одобрения Сталина, что ею давно открыто образование клеток из бесформенного «живого вещества», что Р. Вирхов — реакционный буржуазный ученый и что «вирховианство» аналогично менделизму-морганизму. Лепешинская знала, что самое главное в жизни и в науке — классовая борьба. Это вполне нравилось тирану. Более 70 профессоров, протестовавших против этого бреда, были изгнаны из научных учреждений и университетов. Ее дочь — тоже Ольга (Пантелеймоновна) Лепешинская и зять Крюков публиковали в самых престижных научных журналах бред о превращении клеток в кристаллы и кристаллов в клетки.
А вскоре некто Бошьян опубликовал книгу «О происхождении вирусов и микробов». Он сообщил в ней, что вирусы превращаются в бактерии, а бактерии и низшие грибы могут превращаться в... антибиотики. Из пенициллина образуется пенициллум — плесневый гриб. Нет, тогда земля не разверзлась. На заседаниях ученых советов компетентные профессора и маститые академики обсуждали проблемы «живого вещества» Лепешинской.
Несчастная страна! Мы — студенты, как и положено в легкомысленном веселом состоянии третьекурсников, — пошли к заведующему кафедрой микробиологии профессору В.Н.Шапошникову с книгой Бошьяна. Мы предвкушали удовольствие. «А, очень интересно, — сказал Владимир Николаевич. — Очень интересно. Не могли бы вы оставить мне эту книгу — я познакомлюсь с ней».
Мы пришли через неделю. «Простите, пожалуйста, — сказал нам Владимир Николаевич, — не могли бы вы дать мне эту книгу, мне надо бы прочесть ее». Когда он получил от нас третий экземпляр книги, поообещав в ближайшее время высказать свое мнение, мы отстали. Спектакль не состоялся. Наш любимый биологический факультет Московского университета был разгромлен. Вместо нашего декана СД.Юдинцева был назначен отвратительный Презент. Он был низкого роста и смущен этим. Для компенсации (он хотел нравиться красавицам и на этом погорел впоследствии!) носил обувь с очень высокими каблуками и даже в помещении не снимал высокой зеленой шляпы-цилиндра. Он читал лекции по мичуринской биологии — их посещение было обязательным для всех преподавателей и профессоров и для всех студентов. Он читал лекции не без экстаза, с риторическими фигурами и художественными фиоритурами.
Кафедрой эволюционной теории (дарвинизма) стал вместо классика, академика Шмальгаузена, заведовать Ф.А.Дворянкин. После увольнения всех основных сотрудников кафедры генетики ее «возглавил» сотрудник Мордовской селекционной станции, странный человек Ной Ильич Фейгенсон.
Лекции по физиологии растений с точки зрения мичуринского учения с большим пафосом и ораторством читала немолодая, но полная энтузиазма Фаина Михайловна Куперман. А кафедру физиологии растений после героического ухода нашего любимого профессора Д.А.Сабинина занял крайне несимпатичный (уже одним этим поступком) Б.А. Рубин.
Жизнь, однако, делала нам небольшие подарки. В Большой зоологической аудитории над трибуной лектора был наскоро прибит лозунг «Наука — враг случайностей». Куперман, театрально модулируя голос, переходя от речитатива к громким восклицаниям, наконец, как ей показалось, «овладела аудиторией». Все затихли. Даже онемели. Мы зачарованно наблюдали, как красный кумачовый лозунг, натянутый на тяжелую деревянную раму, оторвался от стены и медленно раскачивается в такт восклицаниям лектора, начиная падение. По сложной аэродинамической траектории падающий лозунг пролетел, не задев Куперман. Раздались разочарованные возгласы, а затем шум в аудитории возобновился и не прекращался до конца лекции.
Наш курс (сессия ВАСХНИЛ прошла летом между нашим вторым и третьим курсами) еше успел получить некоторый иммунитет против всей этой лжи. Следующие курсы уже были во власти этой публики. Следующим студентам не у кого было учиться.
Прошло много лет. Прошла целая жизнь. И стольких уже нет. И мы, студенты тех лет, уже подошли к краю: еще немного — повернется валик и сбросит нас туда, куда упали - предыдущие поколения.
В 1995 году умер Владимир Яковлевич Александров. Автор упомянутой выше книги об истории нашей биологии. Он в те годы был героем. Восстал против Лепешинской. Не принял мичуринской биологии. Был изгнан отовсюду и как истинный биолог, и как еврей. Он был прекрасным рассказчиком с неиссякаемым запасом анекдотов и историй. Я перескажу в заключение этого очерка один его рассказ. Рассказ этот полон символов и мог бы войти в новый Декамерон.
***
Это было в конце 60-х. Владимир Яковлевич из года в год вместе с другом, академиком-физиком Г.Н.Флеровым летом отправлялся вдвоем в путешествия в возможно более живописные и малонаселенные места. Они «деятельно отдыхали» — собирали грибы, ловили рыбу, но более всего — снимали цветные диапозитивы, чтобы, рассортировав их в больших коробках, зимой рассматривать и наслаждаться.
В тот год они забрались на край света — на самый-самый восток, Командорские острова. Тогда на Большом Командорском острове (острове Беринга) была туристическая база, и туристы могли приезжать на берег Тихого океана, к лежбищу котиков. Владимир Яковлевич и Георгий Николаевич поселились в домике зоологов-наблюдателей у самого большого лежбища котиков. От дома на берег-пляж, покрытый камнями, отшлифованными волнами Тихого океана, был проложен длинный, почти километровый дощатый коридор-туннель. По этому странному коридору наблюдатели могли доходить до скопления котиков и наблюдать их личную жизнь сквозь щели в дощатых стенах. Грозные звуки волнами проходят по лежбищу. Могучие «коты» — главы гаремов, ревут, охраняя своих жен. Их изящные красавицы-рабыни легкомысленны и в любой момент могут перебежать к другому владыке. Тогда возникают кровавые битвы. Рев, рычание котиков, крики чаек, шум прибоя, блеск и сверкание волн — подолгу можно смотреть из темного укрытия на все это.
Безмятежная жизнь вдруг резко нарушилась. Владимир Яковлевич был дома и разбирал собранные в тундре белые грибы. В окно он увидел, что из поселка прибыла очередная группа туристов. Молодые люди окружали невысокого пожилого человека, с восхищением слушая его рассказы. Этот человек явно был душой общества. Это был Презент.
Александров почувствовал, как у него повышается давление и начинается стеноз сосудов. Пришел безмятежный Флеров. Он не мог понять столь сильных чувств. Отдых для Владимира Яковлевича был отравлен. Два дня он не выходил из дома. Утром он увидел, как Презент пошел по коридору смотреть котиков. Владимир Яковлевич двинулся за ним. В темном коридоре в лучах проходящего сквозь щели солнца сверкали пылинки. Гулко отдавались грузные шаги Александрова по дощатому настилу. Презента не было видно. Он ушел далеко вперед.
В самом конце, где коридор кончается тупиком, приник к щели, наблюдая за жизнью котиков, маленький съеженный человек. Услышав грозные шаги, он обернулся. Он не мог разглядеть, кто стоит над ним. «Встаньте! — сказал ему Александров. — Как вы смеете быть в одном месте со мной!? Вы — виновник несчастий нашей науки и многих людей, негодяй! Убирайтесь отсюда!»
Перепуганный Презент быстро-быстро забормотал: «Нет, нет, мы не убивали Вавилова!» (Пусть обратят внимание на эти слова проницательные читатели! Владимир Яковлевич не называл имя Вавилова!)
Большой и решительный Александров и жалкий перепуганный Презент. А за стеной ревут котики. И путь к бегству по узкому коридору загорожен нависшим над ним человеком. Чем это могло кончиться? Постепенно Владимир Яковлевич стал понимать, что положение «тупиковое» — не будет же он убивать мерзавца, — и слегка посторонился. Презент шмыгнул у него под рукой, убыстряя шаги, застучал ботинками по дощатому полу, в далеком, освещенном дневным солнцем выходе из туннеля мелькнул черной тенью и исчез. Больше Владимир Яковлевич его не видел. Презент уехал в поселок и с ближайшим пароходом переправился на материк. Говорили потом, но кто знает, правда ли, что потрясенный Презент осенью того же года ушел из, дома, примкнул к цыганскому табору и вскоре умер там от инфаркта.
Правда ли? Кто знает? Но пусть не говорят, что Шекспир слишком прямолинеен для нашего утонченного времени! Победа Лысенко в 1948 году, запрет истинной науки на протяжении многих лет, прекращение преподавания современной биологии в школах и вузах нанесли чрезвычайный ущерб нашей стране. Ущерб, не преодоленный до настоящего времени.
Иосиф Абрамович Рапопорт
Я познакомился с ним в 1949 году, когда только что открылась Библиотека иностранной литературы. Смуглый, черноволосый, подвижный, с черной повязкой на глазу, он решительно отнимал у меня книгу, которую мы читали одновременно (сколько помню, это была книга: Sexton. Chemical structure and function).
Он был одним из самых знаменитых бойцов из всех ушедших на фронт научных работников. О его военных подвигах писали фронтовые газеты. Он был бесстрашным десантником и замечательным командиром. Рассказывали, что он награжден многими орденами и даже золотым оружием от имени королевы Великобритании, что его трижды представляли к званию Героя Советского Союза, но он что-то такое каждый раз делал неправильное, что высшую награду ему не давали. Такой была легенда.
Давно уже мы — студенты тех лет — «прошли земную жизнь до половины»: нам скоро, а кому уже по 70 лет! Все эти годы мне хотелось узнать о Рапопорте не легенду а как все было на самом деле. Надо же понять, какие качества позволяют человеку войти в зал, заполненный невежественными и злобными врагами, и «с ходу» броситься в бой.
Сын Рапопорта — Роальд Иосифович собрал архивные материалы и документы о военном пути отца. Я использую его материалы и рассказы-воспоминания. Мне дорого все. В конце апреля 1945 года командир батальона майор И.А.Рапопорт в результате решительного маневра захватил многие тысячи пленных с тяжелым вооружением и танками и двигался со своим батальоном во главе этой колонны по шоссе. Командование еще ничего не знало. На уничтожение вражеского скопления вылетели «летающие танки»-штурмовики. На бреющем полете они начали расстреливать колонну. И пленные, имея большой военный опыт, бросились в стороны, в кюветы и воронки. На шоссе выбежал майор Рапопорт и, стоя во весь рост, размахивал руками, показывая летчикам — «свои»! Непостижимо, но летчики его поняли. Прекратили стрельбу и улетели. Из кювета тяжело, на протезе вместо потерянной ноги, поднялся немецкий полковник. Он был потрясен и хотел пожать руку советскому майору. Но тот врагу руки не подал. Роальд рассказывал, что отец сожалел об этом. Его можно понять и в 45-м, и после. Для меня эта картина — незащищенный человек на шоссе, останавливающий надвигающуюся смерть, — полна символов. Такой человек мог броситься в бой и на сессии ВАСХНИЛ.
Первый раз Рапопорт был представлен к званию Героя за форсирование Днепра. Это было осенью 1943 года. Форсирование Днепра — одна из важнейших операций войны. С низкого левого нужно было переправиться на высокий правый, сильно укрепленный берег. В войсках было объявлено о присуждении звания Героя тому, кто первым форсирует Днепр и закрепится на правом берегу. Рапопорт командовал полком, которому был отведен для форсирования один из участков левого берега.
Однако он, произведя рекогносцировку, установил, что как раз против этого места противник подготовил особо мощную оборону. Мощная оборона была и против его соседа слева. Однако рядом был участок, где их не ждали — там укрепления врага были слабыми. Иосиф Абрамович подал рапорт с просьбой изменить участок для форсирования. Непосредственный начальник отказал. Рапопорт подал рапорт выше. Батальон с относительно малыми потерями форсировал Днепр, войдя в слабо защищенный стык в немецкой обороне. За ним пошли войска, развивая успех. Рапопорт был представлен к званию Героя. Однако Золотую Звезду Героя и орден Ленина за форсирование Днепра Рапопорт не получил. После форсирования завязались тяжелые бои на правом берегу. Немецкая армия была еще очень сильна. В трудном положении ввиду угрозы окружения командир полка бросил свои батальоны. Рапопорт принял на себя командование оставшимися батальонами, и они без потерь вышли из окружения. Командир полка «воссоединился» со своим войском и, построив все батальоны, потребовал рапорт командиров. Первым докладывал Рапопорт. Он подошел и ударил комполка по лицу. Подоспевшие офицеры удержали комполка, выхватившего пистолет.
Ситуация была предельно серьезной. Существовал приказ Сталина № 227 о расстреле командиров, начавших отступление. Поступок Рапопорта остался без немедленных последствий. Однако комполка ему отомстил. Он стал посылать рапорты о крайне плохой работе своего начальника штаба. Золотую Звезду не дали. Но, принимая во внимание «сложные» отношения комполка с начальником штаба, Рапопорта перевели в другую дивизию, где он воевал в полном деловом и сердечном согласии с ее командиром генералом Дмитрием Аристарховичем Дрычкиным до конца войны. Второй раз он был представлен к званию Героя в 1944 году за подвиги в знаменитых боях у озера Балатон в Венгрии. В боях за город Секешфехервар Иосиф Абрамович был очень тяжело, почти смертельно ранен — пуля попала з висок и прошла навылет, задев мозг. Но он не просто выжил. Через месяц он вернулся в свою дивизию. Когда после войны главный нейрохирург Красной Армии увидел живого Рапопорта, то воскликнул: «Так не бывает!» Но так было. Майор Рапопорт вернулся в строй. Почему же ему не дали Золотую Звезду во второй раз?
Третий раз Иосиф Абрамович был представлен к званию Героя в самом конце войны — это была операция, где он продвинулся далеко на запад, захватив важный район, множество пленных и вооружения. Это тогда он, стоя на шоссе, посылал сигналы самолетам. Вот это представление:
«НАГРАДНОЙ ЛИСТ
Ф.И.О. — Рапопорт Иосиф Абрамович.
Звание — Гвардии майор.
Должность, часть — Начальник 1 отделения штаба 7 гвардейской воздушно-десантной черкасской краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого дивизии.
Представляется к ордену Ленина с присвоением зв.Героя Советского Союза.
Краткое, конкретное изложение личного боевого подвига или заслуг.
Майор Рапопорт Иосиф Абрамович участник многих смелых сражений. Во время боев около Секешфехервара в декабре 1944 г. командуя батальоном он был тяжело ранен, но через месяц еще не закончив лечение, вернулся в дивизию, хотя в предыдущих боях потерял один глаз.
Тов. Рапопорт был назначен начальником оперативного отделения штаба дивизии, с этими обязанностями он справился исключительно умело и четко. Исключительно ценную инициативу гвардии майор Рапопорт проявил 8 мая 1945. г. в боях, исходом которых было соединение наших подразделений с американскими войсками в р-не г. Амштеттин. Тов. Рапопорт возглавлял передовой отряд, состоявший из одного стрелкового батальона, дивизиона самоходных пушек, прорвался с этим отрядом сквозь сильную оборону пр-ка и навязал немцам бой в глубине их обороны. Особенно битва разгорелась на подступах в г. Амштеттин. Немцы пытались силою 4 тигров и нескольких тяжелых самоходных пушек ударить отряду в тыл, но благодаря исключительной оперативности тов. Рапопорт, они были остановлены и захвачены. После этого передовой отряд ворвался в город Амштеттин. Все улицы и переулки этого города были забиты колонами пр-ка. Сминая вражескую технику, давя живую силу дивизион самоходных орудий шел вперед, за ним двигалась пехота, на головной самоходке ехал тов. Рапопорт. За 8 мая передовой отряд, возглавляемый гв.майром Рапопорт с боями прошел 83 км. Этот отряд малыми силами очистил от немцев 3 города и несколько сел, взял в плен 35 тысяч гитлеровцев, среди них 8 подполковников и до 600 офицеров. Пр-к потерял до 40 бронеединиц. Отряд захватил следющие трофеи: полное оборудование самолетостроительного завода, 60 танков и бронетранспортеров, более 500 автомашин, около 400 орудий, 86 паровозов, 400 вагонов и много другого военного имущества. В этих боях как и во всех других тов. Рапопорт проявил отвагу и бесстрашие, высокое умение управлять боем в самых сложных условиях. Тов. Рапопорт достоин правительственной награды ордена Ленина с присвоением звания Героя Советского Союза.
13 мая 1945г. Начальник штаба дивизии
гвардии полковник (Гладков)
Достоин Правительственной награды ордена Ленина с присвоением звания Героя Советского Союза.
мая 1945 г. Командир дивизии
гвардии генерал-майор (Дрычкин)
Попробуйте вчитаться в эти, может быть, несколько длинные справки и представить, как же все было. Невероятно! Это вам не факт, а истинное происшествие, как любил говорить Н.В.Тимофеев-Ресовский.
Третий раз высшую награду страны ему опять не присудили. Но на этот раз он действительно дал повод. Почти кончилась война. Эйфория близкой победы начала мая. По шоссе на трофейном «опеле» несется на большой скорости адьютант очень большого начальника. Адьютант не вполне трезв, не справился с автомобилем и сшиб молодого лейтенанта из недавнего пополнения батальона Рапопорта. Адьютанта вытащили из машины, избили и заперли в каком-то подвале, а сами продолжили путь на запад. Пленника разыскали и вызволили лишь через несколько дней, и разъяренный большой начальник приостановил награждение Рапопорта.
Не было и золотого оружия английской королевы. Было личное оружие, подаренное Рапопорту командиром американской дивизии, когда наши и американские войска встретились, сомкнулись у Амштеттена. На оружии — карабине и кортике — была выгравирована дарственная надпись, и генерал Дрычкин, предвидя возможные сложности, написал справку, удостоверяющую права на этот подарок. Справка не помогла, оружие это у Рапопорта все равно изъяли, угрожая арестом отца. Стромынская легенда оказалась неточной. Действительность была ярче. Ясно мне, что мог, мог майор Рапопорт душить Презента!
Его выгнали из созданного когда-то Н.К.Кольцовым института в сентябре 1948-го. Но он еще оставался членом партии. 5 января 1949 года партийная организация Института цитологии на общем собрании исключила Рапопорта из партии.
Новым поколениям может показаться странным, тяжелым сном это собрание. Но оно было типичным для того а времени. Заседания бюро райкомов и горкомов, партийные собрания, рассматривающие «персональные дела», вообще чрезвычайно напоминают инквизицию. Так судили и осудили Дж.Бруно, так судили Галилея. Вот некоторые отрывки из протокола партийного собрания Института цитологии. Я уже говорил о примечательном явлении — о роли женщин особого склада в осуществлении планов партийной инквизиции. Благостно смиренные и беспринципные исполнители воли партии, они были очень активны в то время. Собрания вела одна из таких женщин — сотрудница института Н.В.Попова. Вот отрывки из ее речи: «... Борьба на фронте биологии носит идеологический характер. Это борьба двух направлений в биологии — материалистического и идеалистического... И. А. Рапопорт... совершенно игнорирует те решения, которые направлены на осуждение идеалистическою течения в биологии... и коренного поворота всей биологической науки на службу народному хозяйству Советского государства...»
«Если бы, — сказал Рапопорт, — все члены партии говорили то, что думают, то ничего этого не было бы с биологией. А то вот такие, как ты, приспособленцы, хотя и знают, что гены есть и они определяют природу наследственности, однако этого не высказывают вслух. А как стадо баранов — кто-то где-то свистнул, все бегут, один другого подминая...» (Какая все же непредусмотрительность — оставить в протоколе - совершенно уничтожающую характеристику!) Направляющее влияние нашей партии и руководящие идеи товарища Сталина — это по выражению Рапопорта, «кто-то, где-то свистнул» (это уже прямой донос органы».
Слово на собрании предоставлено Иосифу Абрамовичу, и он сказал (цитирую опять по протоколу): «Считаю правильной хромосомную теорию наследственности, укладывающуюся во все принципы материалистической науки... Я никогда не откажусь от своих убеждений из-за соображений материального порядка и др.». (В институте была коллекция мутантов дрозофилы, начало которой было положено в 1922 году Г.Мёллером. Директор института (Г.К.Хрущов) распорядился этот фонд (коллекцию дрозофил) уничтожить для... страховки от возможности восстановления генетических исследований...). Этот факт стал причиной оценки им Хрущова и Поповой как беспринципных членов партии... Ген существует, и он, Рапопорт, не хочет кривить перед своей совестью, отказываясь от этого.
Н.Попова: «Мы знаем его очень давно (с 1935)...Нанри- мер, после самой острой критики евгенических взглядов бывшего директора института проф. Кольцова...Рапопорт предлагал в 1940 г. на общем собрании сотрудников института (совершенно обойдя парторганизацию) присвоить институту имя Кольцова Н.К.». (Рапопорт крикнул с места: «Я и сейчас считаю Кольцова великим ученым. А мои слова «все бегут, как стадо баранов» относятся к членам бюро Хрущову и Поповой».)
Решение партийного собрания было подтверждено вышестоящими инстанциями. Инстанции отметили: «Рапопорт, будучи убежденным сторонником хромосомной теории наследственности, категорически отказывается понять реакционно- идеалистическое направление в биологии, которое осуждено передовыми советскими учеными. Рапопорт не согласен с основными положениями материалистического мичуринского направления в биологии, что приобретенные признаки могут передаваться по наследству. Это, по его мнению, грубый ламаркизм, куда он относит направление в биологической науке, развиваемое академиком Лысенко...
Рапопорт в своей работе был тесно связан и стоял на реакционных вейсмано-моргановских позициях формальных генетиков (Кольцова, Дубинина и др.). На неоднократные попытки парторганизации и отдельных членов ВКП(б) разъяснить Рапопорту победу Сталинских руководящих идей в этой дискуссии, Рапопорт, отметая партийность в науке, пытается оклеветать советских ученых, стоящих на материалистических позициях в науке...
На Бюро райкома Рапопорт заявил, что он не отказывается от своей позиции, изложенной им в выступлении на сессии ВАСХНИЛ... что в ЦК партии не выслушали различные точки зрения по вопросу развития биологии, а вынесли этот вопрос на сессию ВАСХНИЛ, после чего расправились с людьми, которые ничего вредного не делали...
При этом Рапопорт всячески опорочивал Презента, называл его дезертиром, бежавшим во время войны из Ленинграда... а также всячески опорочивал проф. Глущенко, который выступил 5 апреля в «Правде» со статьей «Реакционная генетика на службе империализма»...
В момент выступления на Бюро т.Митяева, который давал политическую оценку поведению т.Рапопорта и, в частности, указал, что он, Рапопорт, своими демагогическими антипартийными заявлениями о расправе, имевшей, якобы место в отношении формальных генетиков, по сути дела солидаризуется с буржуазными учеными Англии и Америки... Рапопорт начал кричать и стучать по столу, вступал все время в пререкания... Таким образом на Бюро райкома, так же, как и на партийном собрании, со стороны Рапопорта не было ни малейшей попытки встать на путь осознания ошибок, а наоборот, ои бравирует тем, что имеет свою собственную точку зрения и не боится ее отстаивать, хотя эта точка зрения и не соответствует линии нашей партии...»
Итак, его исключили из партии и выгнали с работы.
В конце 60-х годов встал вопрос о Нобелевской премии. А пока — девять лет после 1948 года — он работал в палеонтологических экспедициях. Военная и послевоенная история Рапопорта изложена здесь очень кратко. Не рассказано о начале — боях в Крыму и сильном ранении, когда его вывезли с последним транспортом из Керчи. О службе на границе с Турцией и многочисленных просьбах отправить его на Западный фронт. О его письме Жданову от 8 сентября 1947 г. с протестом против статьи И.Д.Лаптева в «Правде» — с этой статьи началась кампания по уничтожению истинной биологии в стране. Не приведены выдержки из фронтовых газет, описывающих подвиги капитана, а потом майора Рапопорта. О многом не рассказано. Но все равно понятно, что из всех его качеств — замечательной храбрости, активности, инициативы — главным была непреклонная принципиальность. Это главное свойство в полной мере проявилось в научных исследованиях.
И.А.Рапопорт — среди первых открывателей химического мутагенеза. Сначала искусственное ускорение мутаций вызывали с помощью рентгеновского и радиоактивного излучений. За такие эксперименты с дрозофилой всемирно известный Г.Дж.Мёллер получил Нобелевскую премию. Однако почти никто не знает, что независимо и, может быть, раньше Мёллера радиационный мутагенез в опытах на дрожжах открыл академик Г.А.Надсон, арестованный и погубленный в 1937 году.
Естественно было попытаться найти химические средства ускорения мутаций. Такая мысль возникла у Н.К.Кольцова, поручившего эту работу В.В.Сахарову и М.Е.Лобашову. Такая мысль возникла и у Шарлотты Ауэрбах, предпринявшей соответствующие исследования в Англии. Независимо от них об этом думал Рапопорт, еще когда был студентом Ленинградского университета и когда стал аспирантом Кольцова в Москве. Но начать исследования он смог лишь после войны, в 46-м. В опытах Сахарова и Лобашова частота мутаций повышалась всего на доли процента. Рапопорт открыл химические средства, увеличивающие частоту мутаций в сотни и тысячи раз. Это было истинным началом нового научного направления.
Но занятия настоящей наукой обязательно требуют независимости мнений, свободы мысли, поиска убедительных объективных доказательств. Все это абсолютно не годилось для партийного руководства. Рапопорт более чем кто-либо не соответствовал принятым нормам. Его не арестовали, возможно, именно из-за его «вызывающего» поведения на сессии ВАСХНИЛ (в стенограмме глухо говорится о «хулиганской выходке» Рапопорта) — он был на виду у всего мира. Девять лет он был оторван от дела своей жизни — исследования химического мутагенеза. В 1957 году Н.Н.Семенов — Нобелевский лауреат, директор Института химической физики АН СССР — создал для Иосифа Абрамовича в своем институте отдел химического мутагенеза. Там Рапопорт был недоступен Лысенко. Первые публикации — сообщения об открытиях «супермутагенов» появились в печати в 1960 году — через 12 лет после прерванных сессией ВАСХНИЛ первых работ.
В Институте химической физики с 1965 года, четверть века, ежегодно, под руководством Иосифа Абрамовича проходили конференции по химическому мутагенезу. В них участвовали сотни представителей сельскохозяйственных учреждений — селекционеров, генетиков. С помощью химического мутагенеза к 1991 году было создано более 380 новых высокопродуктивных сортов основных сельскохозяйственных культур, из них 116 — районировано.
Посмотрите в стенограмме сессии ВАСХНИЛ, как яростно нападали «мичуринцы» на сторонников классической генетики, «этих муховодов», упрекая их в бесплодности. Прочтите речь Рапопорта, говорившего, напротив, о практической пользе чистой науки. Ах, эта «практика — критерий истины»! Вот вам критерий — ничего не осталось от невежественных усилий Лысенко и его... не знаю, как назвать, «шайки», «своры», или, проще — сторонников и последователей. А истинная генетика и молекулярная биология — вообще истинная наука — дала жителям Земли «зеленую революцию».
Коротка человеческая жизнь — некому предъявить итог этого спора. А новым поколениям — что им до прошлых битв!? Но нет, им нужен, жизненно необходим наш опыт, не столько конкретный, сколько нравственный опыт поведения, выбора в сплетениях жизненных траекторий.
Здесь пример И.А.Рапопорта бесценен.
Удивительно, но он все же получил Золотую Звезду Героя! Перестройка, начатая М.С.Горбачевым, изменила нашу жизнь. В это странное, непривычное время Н.Н.Воронцов — тот самый студент и аспирант 50-х годов, который вместе с А.В.Яблоковым и другими подвергался гонениям за занятия генетикой в домашнем кружке А.А.Ляпунова, — стал министром в правительстве СССР. По его инициативе большая группа не сломленных противников Лысенко была награждена правительственными наградами. Золотые Звезды Героев Социалистического Труда получили И.А.Рапопорт, B.C.Кирпичников, В.А.Струнников, Н.П.Дубинин. Почетные ордена — еще около двадцати человек, среди которых С.В.Тагеева, Л.А.Блюменфельд, М.В.Волькенштейн, Ж.Г.Шмерлинг. Они, по-видимому, одни из последних, удостоенных наград от имени Советского Союза. Через год СССР распался. Можно считать это обстоятельство символическим.
Всмотритесь в торжественную фотографию, снятую 26 ноября 1990 года в Кремле после вручения наград. Прошло 42 года после сессии ВАСХНИЛ. Правда победила. Но жизнь прошла.
И.А.Рапопорт был сбит автомобилем и умер в декабре этого же года.
Источник: С.Э. Шноль. ГЕРОИ И ЗЛОДЕИ РОССИЙСКОЙ НАУКИ. 1997