РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
А.А. Капустин, В.А. Власов, Т.П. Трофимова, М.А. Домнин, Е.В. Пентегова, А.П. Казанцев, Э.А. Богомолова
Над подготовкой седьмого тома "Книга Памяти жертв политических репрессий" работали сотрудники Государственного архива административных органов Свердловской области: О.Л. Проскурякова, И.В. Каменева, А.В. Когодеева, М.П. Зинова, В.А. Черепанова, Г.В. Простова, А.С. Примеров, И.Н. Комирный
ОТ РЕДАКТОРА
Работать над этой книгой было очень и очень трудно. Данные, которыми мы располагали, были зачастую противоречивы: фамилии людей, явно родственников, были по-разному написаны; села – явно одни и те же – оказывались то в одном районе, то в другом – в одно и то же время, и даже в названиях областей, краев была путаница. Но это то немногое, в чем можно было хоть как-то разобраться. То, в чем разобраться было нельзя – это "расстрелян... расстрелян... расстреляна..." на каждой странице. Через фамилию. Несколько фамилий подряд. Пенсионер – расстрелян. Домохозяйка двадцати шести лет – расстреляна. Коновозчик тридцати лет – расстрелян. За что? Почему? Что сделали эти люди, которым другие люди, облеченные властью, дали зловещее определение "враг народа"? Что это за народ и что это была за власть? Что мы, поколение тридцатилетних и сорокалетних, можем знать о том времени? Тогда наши родители были детьми – такими же, как наши теперь. Учили в школе немецкий язык вместо английского. Знания черпали из книг и кинофильмов – телевизора еще не было. Были более не защищенными, чем наши. Дочь директора завода, у которой до пяти лет были воспитательницы и учительница музыки, могла оказаться в детдоме. Отец — враг народа, мать – жена врага народа. Дома – хорошие манеры и иностранные языки, в детдоме – мат, воровство и осознание того, что ты никогда уже не станешь полноценным членом общества, то есть того самого народа, врагами которого сделались твои родители. Дочь крестьянина, у которого было еще четырнадцать сыновей, выросла у чужих людей, не побоявшихся взять эту девочку в семью. В школу, правда, зимой не ходила – не было валенок. Ее жалели, в детдом не отдали. На всей улице, на которой она росла, не было мужчин. Просто не было – и все. Забрали всех. Обе эти девочки выросли и, наверное, и своим детям передали, сами того не желая, тот страх, которым жили их родители. Потому что не существовало правил, которые можно было выполнять, чтобы тебя не коснулось это. Чтобы обошло стороной. Директор завода и крестьянин. Домохозяйка и коновозчик. Студент и музыкант из ресторана. Да, это была общность, в которой все были равны. И страшно было жить, зная, что после тебя ничего не останется. Архивная пыль. Несколько строк в этой книге – это все, что мы можем сделать для тех людей.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Анализ различных архивных документов свидетельствует о том, что необоснованным репрессиям по политическим мотивам (в соответствии со ст. 1 Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" от 18 октября 1991 г. к ним относятся различные меры принуждения, применяемые государством по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам) люди подвергались с самого начала установления Советской власти. Именно поэтому в ст. 2 данного закона указывается, что он распространяется на лиц, подвергшихся политическим репрессиям на территории РСФСР с 25 октября (7 ноября) 1917 г. Подтверждением этому служат прекращенные по реабилитирующим основаниям уголовные дела, хранящиеся в Государственном архиве административных органов Свердловской области и Государственном архиве Свердловской области. Тысячи невиновных людей, отнесенных по надуманным основаниям к террористам, членам шпионских организаций, были расстреляны или приговорены к лишению свободы на длительные сроки. Обвиняемые и осужденные по этим делам были лишены конституционного права на защиту: дела рассматривались без их участия, адвокатов им не полагалось, приговор обжалованию и опротестованию не подлежал. Под маховик репрессий попала и значительная часть интеллигенции, занимавшей руководящие посты в центральных и местных идеологических учреждениях, плановых и хозяйственных органах.
Одним из мощных орудий в расправах с неугодными, инакомыслящими и другими так называемыми "классовыми врагами" послужили постановления Президиума ЦИК СССР и СНК СССР от 1 декабря 1934 г., принятые в связи с убийством С.М. Кирова. Вовсю к этому времени "работал" на культ личности И.В. Сталина и тем самым ускорял процесс превращения Советского государства в тоталитарное закон от 7 августа 1932 г. – постановление ЦИК и СНК СССР "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности", принятый по инициативе Сталина. По нему, независимо от характера и значимости похищенного, предусматривался расстрел с конфискацией имущества. В крайнем случае, при наличии смягчающих обстоятельств, наказание не могло быть менее 10 лет лишения свободы. За год после выхода "закона от седьмого восьмого" число осужденных в Уральской области возросло в 4 раза. Назначенный в 1933 г. на должность Прокурора СССР И. Акулов пытался противодействовать произволу и беззаконию, потребовав от подчиненных прокуроров усилить надзор за работой ОГПУ, усилить внимание к делам, которые подсовывались следователями этих органов. Из-за такой позиции Акулов вскоре, в марте 1935 г., был освобожден от должности, и дальнейшая его судьба, как и многих ему подобных, была предрешена.
В июле 1937 г. его арестовали и 7 марта 1939 г. Военной Коллегией Верховного суда СССР за принадлежность к контрреволюционной организации, состоящей из работников прокуратуры, суда и адвокатуры, приговорили к расстрелу, и в тот же день он был казнен. Прокурора Свердловской области Г. Леймана, работавшего в тот период, постигла та же участь. Пришедший на смену И. Акулову А. Вышинский, по существу, разрушил прокурорский надзор за следствием по политическим обвинениям, предписав своим подчиненным больше дел направлять не в суды, а во внесудебные органы: Тройки, Особые Совещания и другие детища той эпохи. Но Вышинский, как и вся прокурорская система, был лишь частью карательного механизма. Пик репрессий пришелся на 1937–1938 годы. Основанием их явился оперативный приказ наркома внутренних дел СССР Н. Ежова No 00447 "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов", которым была установлена разнарядка на репрессии по категориям так называемых антисоветских элементов. В течение четырех месяцев (начиная с 5 августа) 1937 г. планировалось репрессировать по стране 261 050 человек, из них по Свердловской области – 10 000, что и было выполнено.
О том, каков был механизм реализации разнарядки, свидетельствуют показания нескольких исполнителей сотрудников органов безопасности Свердловской области, в частности бывшего начальника 5-го отделения 4-го отдела УНКВД и сотрудника УМГБ по Свердловской области. "В системе УНКВД существовала система отбора заявлений от арестованных... текст заявлений писался следователем, где излагалось, что данный арестованный является участником контрреволюционной организации, кем завербован в нее... В период отбора заявлений... беседа сводилась к уговорам следователя о необходимости подписать заявление о признании себя (арестованного) участником контрреволюционной организации. К арестованным, которые не подписывали заявления о принадлежности к контрреволюционной организации, применялся другой метод: их отправляли в камеру, где масса сознавшихся арестованных действовала на несознавшихся, и последние через непродолжительное время просились на допрос и подписывали заявления, указанные мною выше... В практике работы следственной бригады имело место, когда следователи в отсутствие арестованных составляли протоколы допроса от имени подследственных" (ГААОСО, ф. 1, д. 16822, оп. 2. Подлинник);
"Наиболее крупные дела в тюрьме No 2 (ул. Декабристов г. Свердловска) были проведены на контрреволюционные повстанческие организации, фактически... эти дела были "сфабрикованы"... обманным путем уговаривали (арестованных) дать показания о наличии якобы повстанческой организации, а затем в показания включали фамилии арестованных как участников повстанческой организации. На этих лиц писались вымышленные показания, как правило, в отсутствие арестованных, а затем в камере они склонялись "колунами" на подпись признательных протоколов... Сфабрикованные дела таким образом пропускались через Тройку при УМГБ без всяких доказательств (ГААОСО, ф. 1, оп. 2, д. 16822. Подлинник). В течение двух лет (1937–1938) Управлением НКВД по Свердловской области было возбуждено 14 885, а по существу на 99% липовых, дел на 45 823 человека, из которых расстреляны 19 410. 73 человека были старше 70 лет, 63 – младше 20. Самому старшему – Дмитрию Николаевичу Иванову – было 88 лет, младшему – Ване Толмачеву – только-только исполнилось 16 лет. Детей и родителей могли расстрелять в один день, сестер и братьев, супругов – тоже. Обвинения в делах были не только примитивно фантастичны, но и шаблонны: "...причастен к разведывательным органам одного из иностранных государств", "является активным участником контрреволюционной шпионско-диверсионной организации", "вредительски уморил голодом бычка по имени "Комсомолец" и т. п.
"Пример" показывали не только работники органов милиции, госбезопасности, но и суды. Неподражаемой была деятельность Военной коллегии Верховного суда СССР во главе с армвоенюристом Ульрихом. Получая материалы следственных органов, члены коллегии не утруждали себя изучением дел. Несмотря на то, что обвиняемые, не признавая себя виновными, указывали на заведомую вымышленность, абсурдность обвинения, дела на них рассматривались в течение 10–15 минут, свидетели не опрашивались. Имели место факты, когда члены Военной коллегии до рассмотрения дела в суде заранее писали приговоры, проставив в них после издевательского суда лишь меру наказания. В ряде случаев приговоры выносились заочно.
Замыкал цепь действий слаженного механизма не менее ужасный ГУЛАГ. Многие, приговоренные к различным срокам исправительно-трудовых работ в лагере, не выдерживая непосильного труда и более чем суровых условий жизни, погибали. Родственники получали извещение с проставленной датой смерти и диагнозом, такое же посылалось родственникам расстрелянных в подвалах УНКВД и на 12-м км Московского тракта, где захоронены останки более 18 000 человек. Всего за период с 1918-го по 1953 г. в Свердловской области были возбуждены 46 844 уголовных дела по ст. 58 УК РСФСР (т. н. "политическая"), по которым привлекались к уголовной ответственности 64 104 человека.
Только смерть Сталина и ликвидация банды Берии положили конец массовым кровавым политическим репрессиям. Эти же обстоятельства положили начало большой работе по восстановлению справедливости в отношении невинно пострадавших. До 1958 г. включительно количество пересматриваемых дел нарастало с увеличением их на 30–50% ежегодно. Затем до 1988 г. проверка архивных уголовных дел по существу была приостановлена. Если в 1958 г. число их составляло 1 243 в отношении 2 220 человек, то в 1987 г. – 3 дела на 3 лица. От 40 до 50% личных обращений о реабилитации получали положительное решение. Без заявлений репрессированных, их родственников и запросов организаций дела не проверялись. И лишь после издания Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. этой работе был возвращен особый, политический, статус. Ее результаты стали широко освещаться в средствах массовой информации. Дети и родственники погибших смогли узнать, что их родителей и членов семей расстреляли, а не приговорили к "10 годам лишения свободы без права переписки". С тех пор прокуратурой совместно с органами безопасности пересмотрен не один десяток тысяч дел. Основная масса необоснованно репрессированных и их родственников реабилитированы и признаны пострадавшими от политических репрессий.
Областная "Ассоциация жертв политических репрессий" с 1990 г. включилась в работу с бывшими репрессированными, как по вопросам реабилитации, так и по вопросам создания памятников жертвам репрессий и содержания в надлежащем порядке мест их захоронения. Памятные знаки открыты и освящены церковью в р. п. Арти и с. Аверине. На 12-м км Московского тракта администрацией Екатеринбурга сооружен мемориальный комплекс на средства городского бюджета. На обложках архивных уголовных дел стоит гриф "Хранить вечно". Для сохранения в наших сердцах вечной памяти о жертвах политических репрессий подготовлена настоящая книга.
"Книга памяти жертв политических репрессий" формируется на основе прекращенных материалов архивно-следственных дел фонда УФСБ РФ по Свердловской области на лиц, подвергшихся политическим репрессиям, осужденных по политическим статьям УК РСФСР и позднее реабилитированных в соответствии с законом, а также на основании решений комиссии по восстановлению прав жертв политических репрессий Свердловской области. В "Книгу памяти" вносится информация о репрессиях, имевших место в период с 1926 г. до начала 1950-х годов.
Формирование "Книги памяти" осуществляется по современному административно-территориальному признаку, т. е. в ее состав включаются сведения о репрессированных по политическим статьям лицах, проживавших на момент ареста на территории Свердловской области, а также граждан других стран, российских эмигрантов вне советского гражданства, заключенных в лагеря на территории Свердловской области, осужденных затем по политическим статьям; граждан других стран или не имевших гражданства, но проживавших на территории Свердловской области на момент ареста.
"Книга памяти" составляется в алфавитном порядке, в нее вносятся следующие сведения о каждом репрессированном: Ф. И. О., год рождения, место рождения, национальность, место жительства на момент ареста, место работы, должность, дата ареста, дата осуждения, мера наказания (при высшей мере наказания указывается дата расстрела).
Название административно-территориальных единиц заносится в "Книгу памяти" так, как это указано в архивно-следственном деле, а именно в анкете арестованного или протоколе допроса. (Как правило, название города, области и т. д. указывается на момент ареста, в некоторых случаях – по году рождения. Названия стран "Польша", "Германия", "Румыния" и др. практически условны, т. к. полные названия стран, например "Королевство Румыния", в следственных делах не указываются, а территории, которые имеются в виду, в настоящее время отошли к другой стране).
К сожалению, эта информация, несмотря на большую поисковую работу, зачастую неполна. Иногда в ходе работы с архивно-следственным делом обнаруживаются противоречивые сведения об одном и том же человеке, и уточнить их не удается, в таких случаях в книге представлены варианты (они даны в скобках). То же – при разночтениях в фамилии, имени, отчестве, годе рождения, национальности репрессированного. Сведения в "Книгу памяти" заносятся в соответствии с тем, как они указаны в заключительных (обвинительных) документах архивно-следственного дела, приговоре, в документах о реабилитации или личных документах (удостоверение, паспорт).
Свердловская областная комиссия по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий
Список сокращений
вол. – волость
в/ч – воинская часть
г. – город
губ. – губерния
д. – деревня
ж. д. – железная дорога
ж.-д. – железнодорожный
зав. – заведующий
зам. – заместитель
кол. – колония
м. – местечко
обл. – область
окр. – округ
п. – поселок
р-н – район
р. п. – рабочий поселок
с. – село
сельпо – сельская потребительская кооперация
с. п. – спецпоселок
с/с – сельский Совет депутатов трудящихся
ст. – станция
стан. – станица
т. п. – трудпоселок
у-д. – уезд
х. – хутор
АО – автономная область
АССР – Автономная Советская Социалистическая республика
АТС – автоматизированная телефонная станция
АХО – административно-хозяйственный отдел
БРЭМ – Бюро по делам российских эмигрантов
ВИЗ – Верх-Исетский металлургический завод
ВКП(б) – Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков)
ВО – военный округ
ВОХР – военизированная охрана
ВПО – военизированная пожарная охрана
ГЭС, ГРЭС – гидроэлектростанция
ГВФ – гражданский воздушный флот
ДВА – Дальневосточная армия
ДОК – деревообрабатывающий комбинат
ДТО – дорожно-транспортный отдел
ЖКО – жилищно-коммунальный отдел
ИТК – исправительно-трудовая колония
ИТЛ – исправительно-трудовой лагерь
ИТР – исправительно-трудовые работы
КВЖД – Китайская восточная железная дорога
КИМ – Коммунистический интернационал молодежи
КОГИЗ – книжное объединенное государственное издательство
ЛМС – лесомашинная станция
Машдорзавод – Свердловский завод дорожного машиностроения
МВД – министерство внутренних дел
МОПР – Международная организация помощи революционерам
МТС – машинно-тракторная станция
МТФ – молочно-товарная ферма
МЮД – Международный юношеский день
НКАП – Народный комиссариат авиационной промышленности
НКБ – Народный комиссариат боеприпасов
НКВД – Народный комиссариат внутренних дел
НКО – Народный комиссариат обороны
НКПС – Народный комиссариат путей сообщения
НКТМ – Народный комиссариат тяжелого машиностроения
ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление
ОК – отдел контрразведки
ОКС – отдел капитального строительства
ОЛП – отдельный лагерный пункт
ОМЗ – отдел мест заключения
ОРС – отдел рабочего снабжения
ОТПиМЗ – отдел трудовых поселений и мест заключений УНКВД по СО
ПП – полномочное представительство
РККА – Рабоче-Крестьянская Красная Армия
РКМ – Рабоче-Крестьянская милиция
СМУ– строительное монтажное управление
СНК – Совет народных комиссаров
ССР – Советская Социалистическая республика
ТО УГБ УНКВД – тюремный отдел Управления госбезопасности Управления народного комиссариата внутренних дел
ТЭЦ – теплоэлектроцентраль
УИТЛК – Управление исправительно-трудовых лагерей и колоний
УКС – Управление капитального строительства
УМГБ Свердловской области – Управление министерства государственной безопасности по Свердловской области
УПИ – Уральский политехнический институт УралВО – Уральский военный округ
ФЗО – фабрично-заводское обучение
ФЗУ – фабрично-заводское училище (ученичество)
ЮМЖД – Южно-Маньчжурская железная дорога