Сохранено 2585967 имен
Поддержать проект

Маргелов Степан Прохорович

Маргелов Степан Прохорович
Дата рождения:
28 марта 1902 г.
Дата смерти:
29 октября 1937 г., на 36 году жизни
Социальный статус:
ученый, кандидат экономических наук, преподаватель Института народного хозяйства; возглавлял секцию географии Института экономики Академии наук БССР
Образование:
высшее
Национальность:
беларус
Место рождения:
Россоховичи деревня, Костюковичский район, Могилёвская область, Республика Беларусь (ранее Белорусская ССР)
Место проживания:
Минск, Республика Беларусь (ранее Белорусская ССР)
Дата ареста:
23 января 1937 г.
Приговорен:
Военной Коллегией Верховного Суда СССР 28 октября 1937 года, по обв.: "член антисоветской, террористической шпионской вредительской организации"
Приговор:
к высшей мере наказания — расстрел
Место смерти:
Минск, Республика Беларусь (ранее Белорусская ССР)
Реабилитирован:
Военной коллегией Верховного суда БССР 19 июля 1957 года
Источник данных:
Архив КГБ - 10673-С
Фотокартотека
Маргелов Степан Прохорович Маргелов Степан Прохорович Маргелов Степан Прохорович Маргелов Степан Прохорович Маргелов Степан Прохорович Маргелов Степан Прохорович Маргелов Степан Прохорович
От родных

Я помню ночь, когда за мамой и за мной с сестрой приехал «черный ворон». Это было в конце ноября 1937 года. В квартире такой ералаш был (закрывает глаза, припоминая): все перекручивали, искали сами не знали что. А я у энкавэдиста сидела на руках — тогда от злости что-то сломала на козырьке его фуражки. Мне было только 4 года, но я уже понимала, что дома что-то страшное происходит.

Отца арестовали намного раньше, 23 января. В тот день была сессия Академии наук, после обеда планировался его доклад. Какой-то невысокий человек поманил его пальцем из-за двери. Отец вышел из зала — и как в воду канул. Мать его искала — не находила. Потом одна боевая племянница помогла узнать, что он арестован. Отец писал, но письма были совсем на него не похожи. Он сидел в тюрьме 9 месяцев, все это время шли допросы, на него давили! Однажды пришло письмо, что надо приготовить вещи, что его будут куда-то переводить. Через много лет мы узнали, что отца на следующий день расстреляли.

Он был умным человеком, образованным. Составил атлас Беларуси, руководил группой по экономической географии для вузов, на белорусском языке. За эту книгу он не успел получить деньги.

За нами пришли после ноябрьских праздников. Когда нас вывели из квартиры, видно, я была так потрясена, что потеряла память. Не помню ни дорогу, ни спецприемник.

Нас с Нонной увезли в Украину. Только в разные места распределили — ей же скоро в школу надо было. Я жила в детском доме «Зеленый Гай». Воспитательница у меня была хорошая, хлопотала, чтобы нас с Нонночкой соединили. За год или два до войны энкавэдист привез меня в тот спецлагерь для детей врагов народа, где жила сестра, — это был Шполянский район, деревня Дарьевка, Черкасская область. Наш лагерь был в бывшем панском доме. Чем он отличался от обычного детского дома? Мы были в лесу, в полной изоляции, общались только с воспитателями. Они, к слову, относились к нам хорошо.
 
Мне на день рождения родители подарили медвежонка, а Нонне — куклу. Когда мы расставались, мы поменялись. Сообразили, что мишка очень большой, а кукла поменьше, мне будет удобнее ее таскать. Когда я приехала в тот лагерь, где была Нонночка, то оказалось, что сестра отдала мишку девчонке, ее называли Степанида-Царица. Знаете, в коллективе детей всегда найдется тот, кто себя поставит выше других, как в уголовном мире. Нонночка была спокойная, тихая, а я своего мишку забрала у Степаниды. Да, я такая была (смеется).

Началась война. Нас поздно эвакуировали. По ночам мы уже различали гул немецких самолетов, хватали одеяло, подушку и бежали прятаться в лес.

Эвакуация… Мы долго шли пешком, питались совсем плохо. Наткнулись на поле со вкусным зеленым горошком! И там все напаслись, наелись — и мы, и воспитатели. Потом все ушли, а на поле остались только мы с подружкой. Так вышло. Так я снова рассталась с сестрой. Какая-то женщина нас потом отвела в детский дом в Черкассах, куда свозили беспризорников. И я уже с ним прошла всю войну, эвакуацию, потом окончила ремесленное училище. Уже работала и потом только получила письмо от матери — она меня искала. Сестра не теряла связи с мамой вообще. Они писали друг другу письма.

Нас эвакуировали в Узбекистан. Очень страшная была жизнь. Сутками ходили по горам, ловили черепах. Притворялась пару раз, что больная, — в изоляторе чуть больше давали покушать.

Сейчас я верю в Бога. Но не потому что уверовала, как неграмотные бабушки, которым скажи, а они во все верят. Просто понимаю, что везде Божья рука была надо мною. Помню, как воспитательницы к нам приходили по ночам, утешали: «Ничего, дети, вот кончится война — и всего будет много-много». А мы в один голос: «И хлеба?».

Так хлеба хотелось! И чтобы не просто почувствовать его вкус, а немного больше поесть. И сообразили вот что: например, сегодня ты мне отдаешь свою порцию хлеба, и ты, и ты. И у меня собирается три или четыре порции хлеба, так что я уже могу наесться! А завтра точно так же мы отдаем свой хлеб кому-то другому. Эти собранные пайки хлеба мы съедали или на улице, или под одеялом, чтобы никто не видел. Не потому, что отберут, а чтобы не дразнить того, кому тоже хочется есть.

Когда мы жили в самом последнем месте в эвакуации — там люди уже немножко лучше жили. Местные нам иногда давали карточку, чтобы мы по ней хлеб для них получали. Понимаете, какое доверие было к детям? И мы очень любили, чтобы на этой пайке хлеба был «довесочек». Было соображение: принесешь все — и люди довесочек тебе обязательно отдадут.

Когда получила от мамы письмо, я уже работала в Черновцах, на фабрике. Маму уже освободили, она работала около Ташкента, в совхозе зоотехником. Я к ней ехала и переживала: как я ее узнаю? Она меня вышла встретить, и я как-то сразу почувствовала, что это не подлог, что это она. Бывают такие жизненные моменты, которые не опишешь.

После смерти Сталина мы долго еще были с волчьими билетами. Вернуться в Минск нам разрешили только в 1958 году. Я думаю: все говорят про узников нацизма, а про советских узников молчат. А ведь они работали на Германию всего несколько лет, а моя мама не могла вернуться домой 20 лет!

Янина Маргелова, 84 года. Янине было 4 года, а ее сестре Нонне — 6 лет, когда родителей девочек репрессировали.

Отец: Степан Маргелов, в Минске возглавлял секцию географии Института экономики Академии наук БССР. Арестован 23 января 1937 года. Осужден 28 октября 1937 года как член антисоветской террористической шпионской вредительской организации. Расстрелян 29 октября 1937 года. Реабилитирован в 1957 году.

Мать: Серафима Гомонова-Маргелова, в Минске работала лаборантом на дрожжевом заводе «Красная заря». Арестована 28 ноября 1937 года как жена изменника родины. Приговорена к 8 годам исправительно-трудовых лагерей (Казахстан, Акмолинское отделение Карагандинского лагеря). Реабилитирована в 1956 году.

Дополнительная информация

Родился 28 марта 1902 г., в д. Россоховичи Костюковичского района Могилевской области. Член КПСС с 1925 г. В 1927 г. окончил Белорусскую сельскохозяйственную академию, в 1930 г. аспирантуру при НИИ сельского и лесного хозяйства им. В. И. Ленина. С 1931 г. в Институте экономики БелАН: ученый секретарь института, заведующий секцией экономической географии, одновременно преподавал в Институте народного хозяйства(1933—1935). В 1934 году стал кандидатом экономических наук.

Арестован 23 января 1937 года. Внесудебным органом НКВД (по другой информации — Военной коллегией Верховного суда БССР) приговорен как «член с 1927 года антисоветской террористической шпионской вредительской организации» к высшей мере наказания с конфискацией имущества. На момент ареста проживал по адресу: г. Минск, Борисовский тракт, д. 54а, кв. 11.

Был женат, имел двоих дочерей, которых звали Нона и Янина. Был расстрелян 29 ноября 1937 года в минской тюрьме НКВД. Реабилитирован Военной коллегией Верховного суда БССР 19.7.1957 г. Личное дело Маргелова № 10673-с хранится в архиве КГБ Беларуси.

Маргелов С. П. как мог пытался спасти себя и свою семью от раскручивающегося маховика репрессий. И в начале 1930-х годов ему это удалось сделать. Даже его научные связи с представителями белорусской организационно-производственной школы, к которой, например, принадлежал его научный руководитель Г. Горецкий, были прощены С. П. Маргелову взамен на то, что он напишет обвинительные статьи на этих экономистов. И он написал. Видно, что в этих своих обвинительных работах он старался как можно меньше переходить на личности и старался как говорят научным языком критиковать взгляды своих наставников. Однако спустя несколько лет ему все равно припомнили его научную деятельность, начиная с 1927 года. Ему не удалось спасти от репрессий ни себя, ни что самое главное, не удалось обезопасить от репрессий свою семью.

5 ноября 1937 года была арестована и супруга Степана Маргелова — Серафима Георгиевна Гомонова. Она проживала по тому же адресу: г. Минск, Борисовский тракт, д. 54а, кв. 11. На момент ареста работала лаборанткой на Дрожжевом заводе «Красная Заря» в Минске, а также являлась аспиранткой Института экономики АН БССР. Она родилась 27 июня 1904 года в г. Горки Могилевской губернии в семье рабочего. Имела высшее образование. Как и муж окончила Горецкую сельскохозяйственную академию. Была арестована 28 ноября 1937 года (примеч. за один день до расстрела мужа; это указывает на то, что их дела рассматривались вместе. В. А.). Особым совещанием при НКВД как «член семьи предателя родины, осужденного к расстрелу» по статьям 24-68, 24-70 и 76 УК БССР была приговорена к 8 годам исправительно-трудовых лагерей. Направлена через Оршу в НКВД Казахской ССР. Освобождена 9 ноября 1945 года. Реабилитирована 2 ноября 1956 года Военным трибуналом Белорусского военного округа. Личное дело Гомоновой № 7215-с хранится в архиве КГБ Беларуси. Вернулась на Родину только в 1958 году. Умерла в 1969 году. Похоронена на восточном кладбище в Минске.

Дочери Серафимы Гомоновой и Степана Маргелова — Нона (1929 г.р.) и Янина (1931 г.р.) были арестованы вместе с мамой, но увезены чекистами из дома на разных машинах. До войны они находились в Украине в спецлагере для детей врагов народа. От дочери расстрелянного вместе с их отцом писателя и государственного деятеля Я. Неманского (Петровича) Лидии узнали, где находится их мама. В послевоенное время жили с ней в Ташкентской области Туркменской ССР (Чиназский район, ст. Вревская). Окончили школу ветеренарных фельдшеров. Мама — Серафима Георгиевна — работала в племсовхозе зоотехником по племенному делу. В 1953 году старшая дочь Маргелова — Нона, не выдержав сложных условий жизни повесилась. Младшая дочь Янина после приезда в Минск работала в одной из больниц города. С 1986 г. на пенсии.

Короткие и порой отрывочные сведения, а также ошибки в тексте - не стоит считать это нашей небрежностью или небрежностью родственников, это даже не акт неуважения к тому или иному лицу, скорее это просьба о помощи. Тема репрессий и количество жертв, а также сопутствующие темы так неохватны, понятно, что те силы и средства, которые у нас есть, не всегда могут отвечать требованиям наших читателей. Поэтому мы обращаемся к вам, если вы видите, что та или иная история требует дополнения, не проходите мимо, поделитесь своими знаниями или источниками, где вы, может быть, видели информацию об этом человеке, либо вы захотите рассказать о ком-то другом. Помните, если вы поделитесь с нами найденной информацией, мы в кратчайшие сроки постараемся дополнить и привести в порядок текст и все материалы сайта. Тысячи наших читателей будут вам благодарны!