Единая база данных жертв репрессий в СССР

Включает в себя информацию о людях, репрессированных государством в период с октября 1917-го по 1991 гг., данные о которых собраны воедино из сотен книг памяти, расстрельных списков и мартирологов. Уже сегодня доступно для поиска более миллиона справок о репрессированых, имена многих публикуются впервые.

Записей на странице: 20 50 100

Все записи на букву «А»

Всего записей: 133'791, страница 5396 из 6'690

Алексин Борис Константинович

Родился в 1885 году в Воронеже в дворянской семье, но свое детство и школьные годы провел в Варшаве, которая в то время входила в состав России. Отец Бориса был военным следователем. По долгу службы он посещал барак с больными матросами, заразился черной оспой и через два дня умер, оставив жену молодой вдовой с двухлетним ребенком на руках. Несмотря на дворянское происхождение, средств к существованию у семьи фактически не было. Мать Борисаучительствовала, растила сына на собственные средства. В 1910 году, видимо, на долю полученного наследства ей удалось открыть частную гимназию в Варшаве.Борис закончил Варшавский политехнический институт императора Николая II и бельгийский университет города Гент. В Бельгии при очень скромных затратах на с большим трудом сэкономленные матерью средства Алексин проучился с 1907 по 1911 год. Сохранилась переписка матери и сына в открытках. На почтовых штемпелях – год, месяц, число, «утро» или «вечер». Тогда казалось важным и время суток, что стало удивительным анахронизмом в советское время, и снова приобрело актуальность в эру электронной почты.Дочь Алексина Ольга пишет об отце в воспоминаниях: «Перебрала открытки, и целый мир, эпоха раскрылась передо мной, образы ожили, потеплело на душе от этих оживших строк. Папина открытка, посланная мне, тогда 8-10-летней девочке, его ласковые руки, гладившие меня по голове в те редкие вечера, когда он был дома, и я могла в уголке дивана прижаться к нему. И какие у него были усталые грустные глаза... А были они цвета незабудок. Я таких больше не видела...»В Брюсселе Борис Константинович встретил свою будущую жену Бибьян Серкейн. Она происходила из бедной семьи, ей удалось закончить только четыре класса монастырской школы, в дальнейшем пришлось зарабатывать себе на жизнь самой. Ее отдали в ученицы к швее-портнихе, которая шила платья и шляпки для кукол. Девушка-белошвейка познакомилась со студентом Гентского университета на одной из молодежных вечеринок. Женившись по любви на бедной безродной девушке не своего круга, Борис сильно разочаровал свою мать, но в сущности повторил ее выбор молодости, когда и она предпочла выгодной партии молодого человека без средств, но с другими достоинствами. Бибьян крестилась в православие, приняв имя Евгения (Петровна), чтобы венчаться, не зная ни слова по-русски, и последовала за мужем в далекую непонятную страну, пережила с ним все послереволюционные тяготы.Молодожены переехали в Россию в 1912 году. В тот же год в Москве родился старший сын Алексиных Ростислав, пять лет позже, в революционном 1917 году – первая дочь Кира и еще на пять лет позже – дочь Ольга. Семья жила в районе Красной Пресни, где дети были крещены, позже они жили в Сыромятниках и у Белорусского вокзала.Лишь однажды, в 1926 году Евгения Петровна выехала на родину с детьми, чтобы повидаться с родными, но вскоре вернулась, видимо, потому что не мыслила свою жизнь без мужа, а для Бориса Алексина было немыслимо уехать навсегда из России. Где-то возможно, сыграло роль и то, что русский/советский образ жизни со свободой общения, равенства независимо от дохода и происхождения, душевность и отзывчивость даже по отношению к малознакомым людям были для Бибьян-Евгении ближе, чем строго регламентированные условности бельгийского уклада жизни.Получив хорошее европейское техническое образование с дипломом гражданского инженера/инженера-строителя, Борис Алексин начал свою трудовую деятельность на российских железных дорогах в 1915 году, где и прослужил все 20 лет до ареста.В годы Гражданской войны Борис Константиновичактивно занимался восстановлением железнодорожных путей, в том числе восстановлением мостов, в том числе моста через Волгу в городе Симбирск. Позже он работал на строительно-восстановительных работах разных железнодорожных направлений, долгое время был начальником пути Белорусско-балтийского направления. В послужном списке Алексина сохранилось и упоминание о выговоре за игнорирование приказов и самовольное решение вопроса переброски работников без согласования с учетно-распределительным бюро (учраспред). Алексин был не только неутомимым работником, высоким профессионалом своего дела, он был человеком думающим, способным принимать самостоятельные решения.В 1934 году Бориса Константиновича назначили начальником службы пути Пермской железной дороги, и семья с двумя дочерьми переехала в Свердловск (старший сын остался в Москве).Из записей Ольги, дочери Бориса Алексина: «Когда мы ехали в Свердловск, то другой раз часами стояли на полустанках, дожидаясь встречного поезда, чтобы пропустить его. Отец был назначен начальником службы пути, и ему дали для переезда вагон-салон. Часть вагона по ходу поезда отец использовал как рабочий кабинет. На станциях все время решались вопросы, возникшие в пути. Это было долгое путешествие, вагон успел стать домом. Утром я просыпалась под стук колес, вечером под стук колес засыпала. На полустанках мы покупали молоко и ягоды, видимо, был август, потому что, я помню, была малина. С этих детских воспоминаний о жизни на колесах у меня осталась на всю жизнь любовь к поездкам на поезде.В Свердловске все чужое: люди, нравы. Время суровое – 1935, 1936, 1937 годы. Отец весь в работе. Дорога (бывшая Екатерининская) плохая, без ремонта. Половина пути – однопутная. Зимой – бесконечные снежные заносы, на которые отец постоянно выезжает. Настороженность и тревога ощущалась во всех семьях. Участились аресты. Многие переставали общаться с семьями репрессированных, не пускали даже детей играть с их детьми».Борис Алексин вскоре был понижен в должности и стал заместителем начальника службы пути. Его пост занял новый человек, член партии с более безупречной биографией. Но всю работу начальника продолжал выполнять Борис Константинович, новый начальник лишь подписывал бумаги. Незадолго до этого Алексин стал кандидатом в партию, но слишком много было слабых мест в его биографии: сам дворянин, жена иностранка, учился за границей. Уже одного такого «пункта» в это время было достаточно.26 ноября 1936 года Бориса Алексина арестовали на станции Чусовская Пермской железной дороги в служебном вагоне во время объезда линии – были сильные снежные заносы. Предъявленное обвинение – принадлежность к троцкистской организации (ст. 58-9, 11 УК РСФСР).В ночь на 27 ноября пришли в его квартиру и в присутствии жены произвели обыск, при котором «ничего не обнаружено». При этом были изъяты все его личные документы, в том числе «письма пять штук, из них четыре на французском языке».Из воспоминаний дочери Ольги: «В два часа ночи обыск. Меня подняли в рубашке с постели, я с удивлением смотрела, как чужие люди роются под матрацем, подушкой. В столовой книжный шкаф открыт и груда книг валялась на полу. Через некоторое время мне разрешили пойти обратно в детскую и лечь. Как вчера вижу яркий свет, горящий во всех комнатах, себя, стоящую в рубашке, и развал книг. Сколько это продолжалось? Что перенесла и перечувствовала мама? Следствие еще не началось, а рано утром явился комендант дома с рабочими за казенным зеркальным шкафом. Мебели тогда в продаже почти не было, и такой шкаф являлся предметом зависти и вожделения многих. Откровенно говоря, у меня иногда возникала мысль, а не гардероб ли явился причиной ареста и гибели отца... Жизнь человека не являлась какой-либо ценностью. Квартира и должность тоже неплохие. Тогда многие старались выявлять «врагов народа». Чтобы спастись самим, доносили на других. Мы остались без квартиры, без средств к существованию, с ярлыком семьи «врагов народа». Сколько раз в моей жизни слышала я вопрос: «А вы знаете, кто был ваш отец?» Каждый раз на этот угрожающий тон, на этот с таким обвинением звучавший голос перед моим взором вставал образ пожилого утомленного человека, ласковая рука, гладившая меня по голове, его запавшие глубоко голубые глаза с сеткой морщин, разбегавшихся по уголкам глаз, которые я называла «гусиные лапки»…».Пресловутая 58 статья, пункты 9, II УК РСФСР – 10 лет без права переписки – по сути означала расстрел с конфискацией имущества. В архивной справке сообщается, что анкета арестованного в деле отсутствует, поэтому состав семьи неизвестен, сведений о конфискации имущества нет. Еще до окончания следствия следователь посоветовал жене Алексина быстро распродать вещи и уехать с детьми как можно дальше, что она и сделала, переехав в Подмосковье к старшему сыну. Скорее всего, именно это спасло их от ареста. На реабилитации в 1960 году выяснилось, что следователь Алексеев, ведущий дело, также был вскоре арестован и расстрелян.Из воспоминаний дочери Алексина: «10 лет без права переписки. Сколько ждала его мама? Ей все казалось, что он жив... 60 лет прошло, а у меня до сих пор звучит в ушах ее крик: «Борис!», когда мы пришли на свидание, которое нам разрешили перед отъездом. Когда отца провели мимо нас под конвоем, мама была эмоциональна и не смогла сдержать вырвавшийся у нее крик. Это был вздох, это был вопль. Отец вздрогнул, повернул на мгновение голову, но тут же сделал шаг дальше, думаю, что его одернули. Конвойных было двое. Потом в кабинете у следователя родители задали два-три стандартных вопроса, и отца увели. Помню только его скользящий взгляд, как будто это был не он... На реабилитации маме показали папку с делом отца. Прочитали, в чем он обвинялся. Больше всего ей запомнилось 40 с чем-то крушений поездов, которые он устроил...».Первые три месяца после ареста были разрешены свидания и передачи, после этого у жены Алексина не было никаких сведений о судьбе мужа, несмотря на неоднократные обращения в органы. Только в 1960 году по запросу Генеральному Прокурору она узнала, что ее муж был расстрелян через четыре месяца после ареста - 24 марта 1937 года. Алексину был 51 год.